Поединок чести

Тем временем Герлин поприветствовала священника. Флорис пришел в себя, но, как она и предполагала, он слабел с каждой минутой. Она оставила его с деревенским священником наедине, чтобы он исповедался и принял помазание на смертном одре. В это время Герлин беседовала с травницей, которая все еще помнила рождение Дитмара. Тогда она была рыжеволосой девушкой, сейчас же в ее густых, заплетенных в косы волосах появились первые седые пряди.

— Как ты считаешь, мы можем что-то сделать? — спросила Герлин.

До этого знахарка осторожно осмотрела Флориса. Она покачала головой:

— Нет, госпожа. Возможно, лекарь мог бы помочь… Он понимал кое-что в таких делах, хоть и был евреем. Но я… я принимаю роды и собираю травы, которые уменьшают боль. Иногда еще перевязываю раны от меча. Но это… Мне жаль, госпожа, но я думаю, сегодня ваш супруг предстанет перед нашим Господом.

Как и любая повивальная бабка, эта женщина то и дело крестилась и наверняка не решилась бы на любое необщепринятое лечение. Слишком велика была опасность, что ее признают ведьмой.

Герлин кивнула. Вместе с травницей она тихонько вошла в комнату, где лежал Флорис. Обе помолились с ним и священником. Затем Герлин попросила священника и травницу оставить ее наедине с мужем.

— Я хотела бы побыть с мужем то время, что нам отведено, — просто произнесла она.

Флорис с трудом повернулся к ней лицом.

— Это… Это ты сказала и тогда, — прошептал он. — Когда… Когда умер Дитрих. Что ты говорила ему, чем вы занимались, когда…

Герлин потерла глаза.

— Я не хочу думать сейчас о Дитрихе. И об этой проклятой крепости, которая украла его у меня. И теперь она крадет у меня и тебя! Как бы я хотела никогда не видеть Лауэнштайн, я… — Она расплакалась.

Флорис нащупал ее руку.

— Нет, Герлин… Крепость не проклята… Только подумай… Вспомни наш поцелуй… Разве не здесь ты влюбилась в меня? Разве мы не были счастливы… хоть у тебя… тогда был Дитрих? Он был таким славным юношей.

Герлин улыбнулась сквозь слезы. На самом деле к Дитриху она питала скорее материнские чувства. И Флорис был прав. В Лауэнштайне она не была несчастна.

— Я рассказывала ему истории, — тихо произнесла она. — Дитриху… В часы, когда он умирал. Я клялась ему в любви.

Флорис с трудом поднес руку Герлин к губам.

— Так сделай то же и для меня, — едва слышно прошептал он. — Обними меня и расскажи мне… о нашей любви. И открой окна, дорогая. Я хочу… Я хочу еще раз увидеть улыбку Господа.

Флорис умер около полуночи, когда свет полной луны падал на его постель. Герлин обняла его и поцеловала в лоб, когда он наконец испустил последний вздох. Затем она встала, чтобы закрыть ставни на окнах. Сейчас ей нужно было выйти, чтобы распорядиться установить гроб с телом Флориса в часовне для панихиды… Она надеялась, что священник еще не уехал, рассчитывала, что Рюдигер попросил его остаться. В рыцарском зале шло застолье. Не такое шумное, как днем, но с каждым глотком вина рыцари становились все развязней. Они привыкли к смерти. Несомненно, они сожалели о потере, но никто не станет скорбеть о Флорисе долго.

Герлин не удалось в одиночестве предаться горю. Когда она открывала дверь комнаты, Дитмар бросился к ней.

— Матушка… Матушка, я не знал, где вы, я не мог найти вас сразу. Как он, матушка? Как Флорис?

По растерянному виду Дитмара Герлин поняла, что не Флорис был причиной того, что он ее искал. И что он не только Герлин не мог найти.

— Ее здесь нет, матушка! Я обыскал всю крепость, но не смог ее найти. Если она мертва, матушка… Что, если во время трех лет осады она умерла?

Герлин покачала головой и обняла сына. Ей нужно было сказать ему, что его приемный отец умер. Но она также должна была облегчить душевную боль сына.

— Пойдем, — устало произнесла она. — Мы сейчас разбудим Лютгарт Орнемюнде. И если она сразу нам не расскажет, где София, я за себя не ручаюсь! Сейчас я как раз в том настроении, чтобы отправить ее вслед за муженьком в преисподнюю!

— Но почему же вы сразу меня не спросили? — Лютгарт не спала, она сидела перед камином. Кувшин вина перед ней был наполовину пуст. — Моя дочь сейчас при дворе графа Тулузы, она является придворной дамой госпожи Леоноры.

— В Тулузе? — воскликнул Дитмар. — Но ведь там идет война!

Лютгарт рассмеялась.

— До сегодняшнего дня здесь также шла война, господин Дитмар. Или вы забыли об этом?

Герлин показалось, что она снова очутилась в тех днях перед смертью Дитриха. Тогда она также испытывала жгучее желание ударить Лютгарт.

— Вы бы пострадали гораздо сильней, если бы Дитмар знал, что Софии нет в этих стенах! — воскликнула она.

Лютгарт язвительно ухмыльнулась:

— Мы это понимали. Но ведь кто запретит применить парочку уловок…

Герлин едва сдержалась. Одна из этих уловок стоила жизни ее супругу. Она повернулась, чтобы уйти.