Поединок двух сердец

Мэри, воспрянув духом, остановилась.

— Да?

— Пятнадцать шиллингов.

— Двенадцать, — не уступала Мэри.

Конюх посмотрел на Барлоу, который стоял молча.

— Пятнадцать, — повторил он.

— Договорились, — сказала Мэри. — Но прежде, чем мы отправимся, я позавтракаю и переоденусь.

Конюх пожал плечами.

— С вами или нет, но я уеду через час.

Мэри поняла, что он их дождется. Когда он ушел, она победно улыбнулась Барлоу. Вместо привычного хмурого взгляда он одарил ее ответной улыбкой.

— Отличная работа!

На секунду мир перестал существовать. Когда он так смотрел на нее, ей казалось, что кроме него и этого взгляда не существует больше ничего. Она поспешно прогнала прочь это чувство. Никогда еще любовь не приводила ее ни к чему хорошему. Она отшатнулась от Тая.

Почувствовав перемену в ее настроении, он спросил:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, — соврала Мэри.

Она зашла в трактир, не проронив больше ни слова.

Час спустя, подкрепившись горячим завтраком и освежившись, они были готовы продолжать путешествие. Барлоу успел даже побриться, а Мэри собрала волосы в простую косу.

В телеге не было другого места, кроме как поверх копны свежескошенного сена. День был солнечным, сочная зелень блестела от росы. Хмурые облака отступили, и над ними простерлось невероятно голубое небо. Сердце радовалось пробуждающейся жизни, и даже неповоротливые медлительные волы казались им прекрасными.

— Удобно? — спросил Тай, когда телега выехала со двора. Мэри кивнула. Она пристально всматривалась в небо. Запах сена вызвал у нее тоску по дому.

— Интересно, как там мои лошади?

Тай лежал рядом с ней.

— Мы совсем скоро сможем их увидеть.

— Барлоу, я жду не дождусь, — сказала она, довольно вздохнув. День был слишком хорош, чтобы предаваться печали.

В ответ Тай издал низкое рычание. Моргнув, она повернулась к нему.

— Что такое?

Барлоу приподнялся на локте.

— Мэри, как меня зовут?

«Тай».Но она не произнесет его имя даже под страхом смерти. А вот резкое и настороженное «Барлоу» получалось у нее очень хорошо.

Бормоча проклятья, он сел.

— Ты можешь и святого вывести из себя.

— Из-за того, что не называю тебя по имени?

— Из-за того, что ты не доверяешь мне достаточно, чтобы пользоваться им.

Он верно указал настоящую причину, и это насторожило Мэри. Она нахмурилась.

— Может быть, мне не нравится твое имя. К тому же я называла тебя Барлоу.

В течение нескольких долгих минут Тай внимательно изучал дорогу, на которой колеса их телеги оставляли едва заметный след. Молчание было неуютным. Поднявшись и обняв колени, Мэри осторожно наблюдала за ним. Оказывается, он слишком хорошо понимал ее. Как будто знал, о чем она думает. Иногда даже опережая ее мысли.

— Ты не хочешь отказаться от брака? — тихо спросила она.

Он повернулся к ней, его лицо было непроницаемым.

Под его взглядом она тревожно заерзала.

Конюх затянул песню, развлекая этим только себя и больше никого.

— Барлоу? — спросила она.

Он пожал плечами:

— Наш брак определенно будет сущим адом.

Они ехали молча, не глядя друг на друга.

Обстановка разрядилась, когда конюх крикнул:

— Эта река называется Эской! — Он кивнул в сторону блестящей ленты реки. — Гретна за мостом, прямо вон за теми елями.

Глава 17

Громыхая, телега проехала по мосту. Тай делал вид, что спокоен и беззаботен, хотя на самом деле чувствовал себя совсем иначе. Он смотрел Мэри в спину и сокрушался, что не может ее понять.

Он давно знал ее. Тогда, в дни их юности, он влюбился в нее потому, что она была самой прелестной девушкой в округе. А еще ему было любопытно. Несмотря на то, что старый сквайр сделал все, чтобы разрушить «Садлбрук».

Но Мэри оказалась совсем не такой, какой он ее представлял. Пока ее мать угасала от неизлечимой болезни, она ухаживала за ней и заботилась о Джейн и маленьком брате. Совместные прогулки верхом, которые они украдкой совершали, были для Мэри единственным развлечением. Они быстро нашли общий язык. Его мать тоже умерла от чахотки. Он помнил свой страх и горечь утраты и мог разделить ее боль.

Мэри, которую он знал тогда, была женственна, застенчива и нежна, но обстоятельства заставили ее преждевременно повзрослеть. Они быстро росли и оставались близки: эта близость включала в себя и настоящую дружбу. По прошествии времени он понял, что боль утраты была для него так сильна, потому что Мэри отвергла не только его любовь, но и дружбу. Тай считал, что это несправедливо.

Кое-что в ее поведении прояснил рассказ Джейн о реакции отца и расправе, которую он учинил. Но и после таких побоев Мэри хотела видеть отца самым лучшим — из родителей у нее остался только он.