Поединок крысы с мечтой

Войны, как известно, бывают справедливые, несправедливые и игрушечные. Последние, в свою очередь, могут быть сделаны из жести, из папье-маше или из бумаги. Американский писатель Ларри Бонд (видимо, младший брат Джеймса) развязал в Европе бумажную войну протяженностью в тысячу страниц, перекрыв в один присест личные рекорды Шпенглера и Эренбурга. У поименованных господ старушка Европа закатывалась и гибла слишком быстро, скучно и притом в условиях, не подобающих нашему просвещенному веку пара и электричества: и закат вручную, и гибель по дедушкиным рецептам были там организованы просто-напросто кустарно. Зато уж в произведении Бонда-младшего Европа отдавала концы под воздействием зримых достижений военно-инженерного гения. И если она в финале все-таки выкарабкивалась из смертельного «котла», то отнюдь не по причине конструктивных несовершенств всех этих «Аваксов», «Брэдли», «Вампиров», «Гелиосов», «Дюрандалей», ЗРК, «Иглов», «Корморанов», «Леопардов», «Миражей» и прочих орудий истребления на все буквы алфавита (кроме, разве что, Ъ, Ь и Ы).

Издатели обозначили жанр романа «Котел» как технотриллер – и тем самым совершенно не погрешили против истины: по количеству боевой техники на один квадратный сантиметр страницы Бонд оставил далеко позади даже своего соотечественника Клэнси. Живописатель «Игр патриотов» и «Реальной угрозы», правда, успел назвать жанр технотриллера «новой эпохой в литературе», но сам, похоже, еще оставался в старой. Ибо читатель Клэнси хоть и мог почерпнуть из его романов некоторое количество технической информации (как самому угнать атомную субмарину, как самому собрать ядерную бомбу и проч.), но главное достоинство его книг тем не менее было в сюжетах – динамичных, острых, чьи повороты могли быть неожиданными, но оставались логичными и (в рамках общего замысла) довольно правдоподобными.

Ларри Бонд позаимствовал у Тома Клэнси «монтажный» характер композиции (беспроигрышный принцип «а в это время...»), однако все наличествующие запасы логики и правдоподобия вынужден был без остатка отдать боевой технике: представления автора о механизме принятия важных политических решений уже несравненно более фантастичны, нежели излагаемые автором сведения о механизмах ракет «Спарроу», вертолетов «Сихок», миноносцев «Спрюнс» и т. д. К примеру, сцена подписания президентом России – под давлением маршала-«ястреба» – указа о введении в стране военного положения исполнена в духе «Крестного отца». Маршал делает президенту «такое предложение, от которого тот не может отказаться», в пять минут демократия в стране сведена на нет. После чего олигархам не остается ничего другого, как двигать войска поближе к польским границам – в твердом намерении перейти все границы здравого смысла. Ну ладно, Россия, что с нее взять? Страна медведей, где, «несмотря на многолетние официальные антиалкогольные кампании, алкоголизм по-прежнему оставался главной причиной смертности мужской половины населения России». Но Франция-то с Германией каковы! «В условиях экономического краха Европы» решили объединиться и с помощью превосходства в живой силе и технике (следует обязательное описание техники) поработить всю Европу, от британских морей до Бреста.

Ни германский канцлер Шредер, ни французский вождь Десо автором романа ни разу не были уличены в злоупотреблении спиртными напитками, и значит, их агрессивная внешняя политика на континенте может быть объяснена лишь приступами клинического слабоумия. Еще ни один «Мираж» не нарушил польской границы, а самый темный читатель уже соображает, что на сторону униженных и оскорбленных восточноевропейских народов горой встанут Соединенные Штаты и дадут отпор франко-германским захватчикам. Да и как же иначе? «Близилось к концу двадцатое столетие, а Европа пятилась все дальше и дальше назад, от яркого света будущего в свое жестокое и темное, полное распрей прошлое...»

Лишь Соединенные Штаты оказываются островом демократии и трезвомыслия в океане всеобщего безумия. Американскому президенту, естественно, с самого начала приходится нелегко – как нелегко любому атланту: «его плечи были чуть сгорблены – на них как бы давил груз постоянных битв с изоляционистскими тенденциями, разрушавшими экономику». Не будь атлантов из Госдепартамента, события в Европе развивались бы по сценарию, предсказанному поэтом Городницким: «Во тьме заплачут вдовы, Повыгорят поля, И встанет гриб лиловый, И кончится Земля». Упоминание о «грибе лиловом» в данном случае не выглядит поэтической метафорой: крейзанутые французы в романе решают применить ядерное оружие, и лишь благодаря техническому совершенству (следует описание) противоракет, американский авианосец – в который и целились ракетой – совершенно не пострадал.