Поединок над Пухотью

Во-вторых, метель, а в-третьих, дорогой Мустафа, делать можно все, если умеючи. Вот смотри! — Он сильно затянулся папиросой, спрятав ее в рукав шинели. — Заметил огонь?

— Нет, не заметил.

— То-то!

— Огонь не заметил — запах слышал.

— А ветер? Откуда дует ветер? К нам дует, а не от нас!

— Это правда, — не сразу ответил Сулимжанов, — только нарушать все равно не положено.

Ухов усмехнулся, покачал головой, дескать, вот уже и яйца курицу учить начинают, но это было не осуждение, а скорее гордость за своего нового подчиненного.

— Умный мужик этот капитан, — сказал Стрекалов, когда офицеры ушли, — понимает, что курить все равно будем, так чтоб делали это умеючи…

— Значит, все еще учат? — с сердцем воскликнул Богданов. — А я, признаться, думал, что с этим покончено!

— С чем покончено? С учебой? — изумился Сашка. — А ты знаешь, что говорил старшина Очкас?

— Не знаю, — произнес Богданов.

— Он говорил: «Разведчик учится всю жизнь, а погибает все-таки из-за пустяковой ошибки».

Богданов покосился на сержанта и ничего не сказал.

Часов в пять, когда было уже темно, их отозвали с Убойного.

В землянке Стрекалов разделся до нательного белья, чего не делал с госпиталя, й, накрывшись настоящим одеялом, байковым, таким же мягким, как в госпитале, захрапел. Богданов и Зябликов последовали его примеру. Теперь для них не существовало ни подъема, ни команды «в ружье!», ни «к орудию!». В какой-то момент они перешли черту, которая отделяет обыкновенных людей от тех, кому суждено нечто иное. По неписаному закону они могли позволить себе многое, что было запрещено другим, ибо они были теперь не прежние, а совсем другие, находящиеся на особом положении. Привилегированность разведки никем искусственно не создается, но она исходит из самих условий, в которые эти люди поставлены. Война никого специально для войны не отбирает. По мобилизации в строй становятся люди разные, иногда такие, которым лучше бы сидеть над чертежами, для которых рытье окопов — каторга, сон на свежем воздухе — нездоровье, обычный бой — психическая травма. В разведке таких нет и быть не может. Разведка — это призвание, профессия; разведку надо любить. Обычное для других пехотных подразделений принуждение здесь противопоказано и встречается крайне редко. С тем, кого пришлось принудить, обычно вскоре расстаются навсегда…

Обо всем этом мог бы поведать своим подчиненным сержант Стрекалов, но, во-первых, у него на это не оставалось времени, во-вторых, он не любил громких фраз. Для него служба в разведке была просто трудной работой. То, что в его группу «сунули» Сергея Карцева, его не на шутку тревожило. Кто не был в поиске, тот не знает, каково приходится разведчику, когда сзади плетется недотепа, которому то и дело требуется нянька. В то же время Стрекалов понимал, что переводчики в армии не валяются. Старшина Очкас, например, — он тогда еще был сержантом — несколько раз ходил на задание с пожилым человеком — учителем по профессии. Случалось Очкасу на спине приносить обратно своего переводчика — не выдерживал тот длинных переходов, — и он очень горевал, когда учителя взяли в штаб дивизии.

До некоторой степени мирило Сашку с Карцевым еще одно обстоятельство: умел студент в нужный момент находить точные слова, после которых все становилось на свои места.

Как-то Сашка спросил, как ему это удается. Студент глянул на него, протер очки и ответил:

— Это за меня логика делает. Наука такая есть.

«Одолеть бы мне эту науку, — подумал Сашка, — я бы давно в командиры взвода вышел…»

В последний раз пришлось Стрекалову побывать в штабе вечером — вызвали для встречи с корреспондентом фронтовой газеты «За Отчизну!».

То, что корреспондент оказался девушкой, Сашку неожиданно развеселило. Молоденькая, светловолосая, она сидела за столом и во все глаза смотрела на Стрекалова.

— Вам и раньше приходилось ходить в разведку? — задала она первый вопрос и замерла, подняв авторучку, приготовившись занести на бумагу Сашкины слова.

— Сотни раз, — не моргнув глазом, охотно сообщил Сашка.

Корреспондент что-то записала в блокнот.

— Судя по всему, для вас это дело привычное?

— Угу.

— Расскажите, с каким заданием вас посылают сейчас?

Стрекалов удивленно поднял брови.

— Разве вас не предупредили, что рассказывать об этом я не имею права?

— Это так, — подтвердил начальник штаба майор Покровский, — вот уж когда вернется…

— Извините… — Она покраснела. — Тогда расскажите, что вы чувствуете каждый раз, когда идете в очередную разведку. Чувствуете ли вы особый прилив сил, вдохновения, что ли?.. Не кажется ли вам, что в этот момент за вами следит… вся страна?

— Чувствует, — поспешил заверить ее Покровский. — Все он, конечно, чувствует, только не всегда может это выразить.

Девушка снова что-то записала.

— Ну а в личном? — спросила она уже уверенней, взглянув на Сашку.

— Что в личном? — спросил ом.

— У вас есть дети?

— Думаю, что нет.

Девушка перестала писать и даже немного откинулась назад.