Поединок над Пухотью

- Отправим всех! - Она засмеялась, оглядывая его перепачканное землей лицо. - Недавно на передке? Оно и видно. Куда ранило? Смотрел кто или нет? Чего молчишь? Своих-то всех осмотрела. А ну, скидавай штаны! Да не красней, не девочка! - Она ловко, не дожидаясь, когда он это сделает сам, расстегнула ремень, пуговки на брюках, развязала тесемки кальсон и принялась мять бедро сильными пальцами. - Про ранение кто сказал? Нет у тебя никакого ранения. Похоже, перелом бедра. Тоже не сахар. Полгода как пить дать проваляешься.

- Неужели?

Она кивнула, шлепнула его по мягкому месту.

- Да ты вроде еще не навоевался! Ну даешь!!.

- Вот ты где, Морева! - В землянку протиснулся старший сержант с автоматом на груди и противотанковой гранатой, оттягивающей ремень до паха. - А вы чего расселись? А ну, быстро в роту!

Солдаты по одному стали выходить из землянки.

- Капитан с ног сбился, тебя ищет, - сказал сержант. Девушка тряхнула короткими кудрями.

- Пусть ищет, умней будет, а то давеча опять орал, пистолетом грозился...

- Не лезь под горячую руку, ты его знаешь. Танки прут, а ты со своими ранеными... - Он неприязненно покосился на Тимича. - Тебя к артиллерии насовсем прикомандировали или как?

- А ты не видел, чего творилось? Хорошо, наша рота подоспела, а то бы всех перекрошили.

- Ну, рота - ладно. А ты чего? Сделала дело - и давай к своим.

- У них санинструктора убило.

- Найдут без тебя. Капитан знаешь как переживает...

- Нужны вы мне со своим капитаном! - Она резко встала, надела шапку, поправила ремень санитарной сумки. - Вот захочу и насовсем у них останусь! А что, лично приказ командира полка - не хочешь? Чего глядишь? Может, мне здесь нравится!

Старший сержант посмотрел в сторону Тимича.

- Да это ж салаги. Молоко на губах не обсохло.

- Ну и что? Может, мне ваши матюки слушать надоело, с культурными людьми хочу побыть! - Она в самом деле метнула на Тимича взгляд, полный жгучего интереса. - Ладно, иди уж, верста коломенская!

Они вышли вместе. Рядом с Тимичем кто-то стонал и просил пить. По развалившимся глиняным ступеням скатился Гречин, долго осматривался, пока разглядел Тимича.

- Ты тут! А я, понимаешь, людей послал землянку раскапывать. Думал, тебя засыпало...

- Пехотинцы перенесли. Николай, тут у них такая девушка...

- Перевязку сделали?

- Да черт с ней, с перевязкой, ты слушай...

- Наши недалеко, в землянке взвода управления, лежат. От батареи человек десять боеспособных осталось. Вот, Жорка, что такое война. Болит у тебя?

- Перелом. Говорят, хуже ранения.

- В госпитале отоспишься, отъешь ряшку. Может, еще и женишься. Да, чего ты тут насчет какой-то девушки...

- Ничего. Что там на огневой? Отбились мы? Чего ты молчишь? Если тихо, значит, отбились. А бой-то идет! Я ведь слышу. Только не пойму где...

В землянке стоял полумрак, и Тимич никак не мог разглядеть выражение лица комбата.

- Понимаешь, Жора, - сказал наконец тот, - пехотинцы, конечно, молодцы, классно сработали... Танков в данный момент на нашем участке тоже нет... - Он вдруг повернулся и сам приблизил свое лицо к Тимичу: - В тылу стреляют! В нашем тылу орудия бьют! А связь не работает, все кабели гусеницами порвали, не могу связаться с дивизионом. Бойцы говорят, будто батареи Самойленко и Левакова раскатали по бревнышку! Теперь вот в тылах неизвестно что. Может, откуда-нибудь со стороны ударили?

Оба с минуту прислушивались к канонаде.

- Коля, прикажи поднять меня наверх, - попросил Тимич.

- Не валяй дурака.

Гречин быстро ушел. Тимич откинулся на спину, прикрыл рукой глаза. Толкая друг друга, в землянку ввалились раскрасневшиеся от мороза Носов, Уткин, Грудин, Кашин и Моисеев, наперебой занимали места возле печки.

- Кашин, чтоб печка была в порядке, не то наш взводный дуба даст.

Кашин - все, что касалось еды или тепла, он выполнял проворно выскочил наружу и через минуту вернулся с патроном под мышкой. Тут же, на глазах у Тимича, треснули гильзой о деревянный столбик, достали миткалевый мешочек с порохом и принялись совать в печку длинные желтые макаронины.

- Матчасть приведите в порядок! - недовольно произнес Тимич. Пока что он здесь был командиром...

Все промолчали.

- А у Кашина морда в крови! - грустно заметил Моисеев.

Кое-кто нехотя повернулся.

- Из уха текет, - определил Гусев, - обыкновенное дело. Рот надо раскрывать, когда стреляют!

И опять замолчали, сонно глядя на огонь. Только Моисеев сидел бледный, как давеча, когда убило Сулаева, пускал слюни. Его опять тошнило.

Осаживая на полном скаку, подъехал верхом командир дивизиона, соскочил с лошади, согнувшись, втиснулся в землянку.

- Загораем? Ничего, сидите.

Свои и чужие потеснились, уступая ему местечко возле тепла, но он не сел, стоя шарил глазами по нарам, заваленным ранеными. Вернулся Гречин, доложил обстановку. Личный состав, по его словам, приводил в порядок материальную часть...

- А сколько у тебя орудий осталось? - спросил с надеждой Лохматов.

- Одно, - ответил Гречин. - Да еще у одного хотим ствол опилить. Может, что и получится.

Помолчали. В свете потухающих огней и без того красное лицо Лохматова казалось багровым.