Поединок с собой

– Нет, мы об этом не задумывались! – резко, почти с вызовом ответил профессор Лоран. – Я ведь говорю: мы тогда были молоды. Мы думали о познании истины, мы ходили ощупью по краю темной бездны… ведь мы были впереди всех, дальше была тайна и тьма… Я читал о том, что переживали американские физики, когда присутствовали при испытании первой атомной бомбы. Когда засияло над миром их страшное создание, они почувствовали, что равны богам. Мы с Сент-Ивом чувствовали примерно то же. Вот он ходит, этот человек, возникший на наших глазах, этот мозг, созданный нами, и он мыслит, он равен людям, а мы… мы бросили вызов богу! Мы были потрясены до глубины души – нам ли было думать тогда о практических результатах! Да, да, я понимаю: вы тоже меня осуждаете… как все! Что ж, вы легко найдете подтверждение своим выводам. Спросите хотя бы Шамфора, а тем более Демаре… Они вам скажут, что я всегда был честолюбцем, карьеристом, который думает больше о своей славе, чем о науке… что только Сент-Ив мог хоть на время покорить меня своим бескорыстным энтузиазмом… – Он задохнулся, помолчал. – Да, Сент-Ив… Он-то знал, какой я на самом деле. Он знал, что я был таким же, как он. Не было на свете людей более близких, чем я и он. Ни кровное родство, ни любовь так не сближают, как эти молчаливые, до ужаса напряженные вечера и ночи в лаборатории. А они все этого не понимали. Да я и не могу их обвинять: ведь у них так хорошо шли дела, они уже начали делать блестящие операции в клинике, спасать обреченных на смерть…

– Значит, все-таки удалось победить биологическую несовместимость?.. – спросил Альбер.

– Да, в общем удалось. То есть многое удалось, но не все. Группа Демаре продолжает работать, я знаю. Но, конечно, не так, как я. Они ходят в театр, гуляют, ездят к морю… Им некуда торопиться… их много, они здоровы, у них есть деньги… Они живут и радуются жизни…

– А зачем вам губить себя? – тихо спросил Альбер.

– Разве я хотел губить себя? Разве я знал?.. Впрочем, вы правы, можно было сообразить, что одному человеку это не по силам. Но что мне было делать? После Сент-Ива я остался совсем один. Надо было или бросить все это, или… или сделать с собой то, что я сделал… вызвать самого себя на поединок – кто одолеет, тело или дух?

– Это страшно… – прошептал Альбер.

– Теперь – конечно. Теперь – когда у меня нет сил. А вначале, с Сент-Ивом, это было такое счастье! Мы творили новый мир, и Мишель был нашим Адамом в этом сказочном, невероятном мире. Мы работали как одержимые, нам все казалось достижимым – такой был прилив сил, такое вдохновение. И нам везло, боже, как нам тогда везло! Попутно как-то удивительно легко мы открыли средство от ожирения, в нескольких вариантах, применительно к этиологии… мы ведь работали с гормонами. Открыли и Сиаль-5. Но тогда мы сами пользовались этим средством очень редко. Это после гибели Сент-Ива я стал злоупотреблять стимулятором: и времени стало меньше, и сил меньше, а приходилось всегда быть начеку… Ну вот, на этих средствах мы кое-что заработали и потихоньку от других завели лабораторию на улице Бенар… там, где я вам показывал… Не знаю, как нас на все хватало… Но, говорю вам, это было настоящее счастье. Когда Мишель впервые прошел по комнате, неуверенно размахивая руками и спотыкаясь, мы с Сент-Ивом обнялись и заплакали…

Губы профессора Лорана задрожали, он отвернулся к стене.

– И вскоре вслед за этим все рухнуло. Мне тогда казалось, что я уже не смогу снова начать. Сент-Ив погиб, группа распалась… вернее, от меня все отвернулись, меня обвиняли в его смерти, и Шамфор, и Демаре… понимаете, не в том смысле, что я его убил, нет, наоборот, в полиции все они давали показания в мою пользу, а Шамфор помог мне спрятать Мишеля и замаскировать суть наших опытов. В конце концов следствие было прекращено, решили, что Сент-Ив погиб в результате собственной неосторожности. Я уехал в Бретань, я был разбит душевно и физически…

Мишель подошел к постели и протянул профессору Лорану стакан с золотисто-коричневым раствором.

– Пора принимать, – сказал он бесстрастно.

Профессор Лоран взглянул на него и проглотил питье.

– Спасибо, Мишель, – сказал он. – Ты точен, как механизм.

Мишель молча ушел. Профессор Лоран проводил его взглядом:

– Тогда он, вернее, его мозг лежал опять отдельно, в питательной среде. Я просил Шамфора держать его на определенной «диете» до моего возвращения. Это все, на что меня хватило. Я думал, что никогда не смогу вернуться к этим опытам… Я был близок к самоубийству… Но в Бретани я немного отошел… стал думать, что обязан продолжать опыты, хотя бы в память о Сент-Иве. А вскоре я встретил Луизу… и… ну, вы сами видите, каков результат этой встречи. Луиза дала мне деньги для устройства новой лаборатории и для того, чтоб не заботиться о куске хлеба. Луиза своей нежностью помогла мне вернуться к работе, а я взамен искалечил ей жизнь.

Наступило долгое молчание. Альбер, кусая губы, глядел на порыжевшие носки своих ботинок: он не знал, что сказать.