Поединок с тенью

Граф Нортемпстон сидел рядом с Дженеврой, изредка перекидываясь с ней парой слов. Застольной беседы и не требовалось, поскольку граф приказал развлекать гостей во время обеда. Что и было выполнено его шутом при содействии бродячих жонглеров и акробатов. Менестрели пели сладкие песни о любви, аккомпанируя себе на лютне.

Любовные песни волновали Дженевру, которая и без того была в смятении. В зале становилось душно из-за горевших сальных свечей и винных паров. Она посмотрела на мужа. Он выпил гораздо больше, чем обычно. Понимая, что им предстоит, Дженевра и сама решила набраться мужества с помощью хмеля.

И когда позже жениха и невесту под громкие крики повели на брачное ложе, Дженевра покинула зал в добродушно-рассеянном состоянии, готовая стойко претерпеть постыдный обряд укладывания в постель. «Исполнилось желание моего сердца, я вышла замуж за Роберта Сен-Обэна, и меня не волнует, что чуть ли не весь мир готов разделить со мною радость».

Раздевание, ритуальное омовение, натирание тела сухими лепестками розы, расчесывание волос и наконец укладывание в громадную постель под непрекращающийся поток непристойных шуточек – все это было не властно взбудоражить ее. Дженевра готовилась встретить своего жениха с любовью и добровольной покорностью и старалась не обращать внимания на окружающих.

И только голос тетки, язвительной интонацией выделявшийся среди остальных, вонзался в ее сердце, подобно кинжалу.

– Не заносись! Незаконнорожденной подобной чести не полагается, но, видно, такова уж воля Господня, – разглагольствовала Ханна, привлекая внимание всех собравшихся в комнате. – Никогда не забывай о милости, которую тебе оказал лорд Сен-Обэн. По повелению графа, моя девочка. Будь покорной, помни, что, несмотря на грех твоего рождения, в тебе течет благородная кровь Хескитов. Не опозорь этот славный род!

Дженевру словно вытряхнуло из сотканного хмелем кокона благодушия. Она почувствовала себя униженной и оскорбленной – подходящий же момент выбрала тетушка для обсуждения ее сомнительного происхождения! При всех этих незнакомых людях! Дженевру охватила тоска, быстро сменившаяся злостью.

– Благодарю вас, тетушка, – холодно произнесла она, выпрямляя свои изящные плечи. – Будьте уверены, что я не совершу ничего такого, что разочарует лорда Нортемпстона, который, устроив этот брак, выказал настоящую доброту и позаботился обо мне так, как не заботился никто с тех пор, как умер мой дед.

Ханна покраснела и что-то злобно пробормотала себе под нос.

– И это о тебе никто не заботился?! – зло выдавила она вслух. – Мы столько долгих лет платили за твое содержание в монастыре Пресвятой Девы Марии!

– Не забывайте, что за монастырь вы платили из доходов с моего поместья Мерлинскрэг. Посему, леди Хескит, я буду весьма вам благодарна, если вы прекратите читать мне нотацию о прелестях пристойного поведения!

Прежде чем Ханна смогла найти подходящие слова в ответ, вмешалась сестра графа Нортемпстона, бездетная вдова, которая взяла на себя обязанности хозяйки, поскольку сам граф уже три года как вдовствовал.

Худенькая, будто тростинка, дама с красноватым лицом, на котором сияли добрые голубые глаза, взяла Дженевру за руку и повела ее к постели, проговорив:

– Успокойтесь, моя дорогая. – Укрыв Дженевру одеялом, она повернулась и произнесла с властностью, которую ей обеспечивали возраст и высокое положение: – Сейчас не время ворошить старые семейные тайны, леди Хескит. Теперь ваша племянница обрела супруга, и ее будущее больше не должно вас тревожить. И поскольку граф Нортемпстон и барон Сен-Обэн сочли ее достойной этого брака, я думаю, что весьма немногие станут это оспаривать. Если, конечно, – со сладчайшей улыбкой добавила сестра графа, – они избавлены от обузы в виде дочери брачного возраста, склонной завидовать счастью леди Сен-Обэн.

Дженевра благодарно улыбнулась своей догадливой благодетельнице. Старшей дочери Ханны уже минуло пятнадцать лет, однако о женихах пока что даже речи не заводилось.

Она с облегчением погрузилась в наполненную лебяжьим пухом перину. Спину ей поддерживал плотный валик. Дженевра натянула одеяло повыше. Как бы она ни нервничала, среди всех волнений преобладало одно: ожидание близости с мужчиной. Вскоре ей предстояло узнать сокровенную тайну любви.

Девушка ощущала, как наливается ее грудь под тонкой присборенной и гофрированной сорочкой, видела свою более смуглую кожу вокруг сосков и – что самое ужасное – заметила, как соски ее отвердели и чуть ли не разрывают нежный батист рубашки! Все это было так непривычно, что девушка мучительно переживала это явление, пытаясь сдержать громкий стук своего обезумевшего сердца.

В ожидании жениха она расточала улыбки, кивала, но почти ничего не слышала, хотя вокруг нее не умолкала оживленная болтовня. Постепенно ее волнение улеглось, она несколько остыла и попыталась убедить себя, что супруг найдет ее обворожительной.