Поединок с тенью

– Если вы закончили, милорд, то я готова сопровождать вас в прогулке по замку.

Роберт поспешно опустил глаза.

– Мне осталось написать несколько строчек. Я сообщаю матери о нашей свадьбе. Надо отправить письмо сегодня же утром. Я вас не задержу.

Ровные строки разлетались по странице. Но, он каждую минуту останавливался и вертел в пальцах гусиное перо, подбирая слова или фразу. Дженевра исподтишка подсматривала за ним, будучи не в силах оторвать от него взгляд.

В это утро Сен-Обэн оделся не как воин, а как лорд – в длинный, подбитый мехом камзол темно-голубого цвета, который касался пола возле табурета, на котором он сидел. На голове у него была небольшая шляпа с загнутыми полями того же цвета, однако золотистые пряди его волос не полностью прятались под шляпой. У Дженевры перехватывало дыхание.

Она тоже решила принарядиться и облачилась в костюм, в котором уже красовалась на рыцарском турнире. Подбитая мехом накидка вполне подходила для прогулки в прохладную пору.

Мег заплела ей косы и уложила их кольцами вокруг ушей, а потом надела на нее новый убор, сотканный из золотистых нитей, сиявших на солнце. Нити эти отражались в ее каштановых волосах. «Я становлюсь, – криво усмехнувшись, призналась себе Дженевра, – грешной и тщеславной».

Она выглянула в окно, из которого открывался вид на океан, и ее зеленые с серыми крапинками глаза засверкали. На некоторых волнах белели барашки, другие же просто ослепляли ее игрой солнечного света. Невидимые волны разбивались о подножия прибрежных скал и рокотали вдалеке. Все это ворошило в Дженевре старые детские впечатления. Ей вспомнилось, как она стояла на берегу обрыва, глядя на кипящую, пенящуюся воду, а мать крепко держала ее за руку. «Теперь мамы нет, – печально подумала она, – и некому оберегать меня».

Весь этот дом, казалось, населяли воспоминания о матери. Кровать, гобелены и покрывала, красивые резные табуреты и шторы, висевшие по обе стороны окон, – их мать вышивала собственными руками, – все это пробуждало в Дженевре тоску и чувство отчаянной, безвозвратной потери. Глаза ее заблестели от слез. «Моя жизнь могла быть совершенно иной, если бы мама была жива».

Она решительно отвернулась от окна. «Что толку скорбеть о том, что могло быть, когда сейчас передо мною открывается новая жизнь? Однако вреда не будет, если я поищу некоторые мелочи, которые мама всегда оставляла здесь. Может, и фигурка Пресвятой Девы найдется. Надо порасспросить об этом Мартина».

Дженевра села на табурет и стала смотреть, как Сен-Обэн, закончив писать, посыпал чернила песком, сложил пергамент и вдавил в податливый воск печать своего перстня – он носил его на одном из сильных, жилистых пальцев. «Пальцев, которые столь восхитительно исследовали мое тело…» При воспоминании об этом пульс Дженевры участился, она вспыхнула и отвела взгляд в сторону. Роберт тем временем писал адрес на внешней стороне сложенного пергамента.

Сен-Обэн встал, помахал письмом, чтобы чернила просохли, и громко позвал Алана, который поспешил на зов хозяина. Роберт вручил ему письмо, чтобы тот распорядился о его отправке. Гонцу приказано было скакать в Тиркалл и привезти назад ответ матери Сен-Обэна.

Роберт повернулся к Дженевре:

– Ну вот, наконец я готов. Прошу меня извинить, что заставил вас так долго ждать.

Дженевра встала и снова подошла к окну.

– Я смотрела на море, милорд. Скажите мне, каково это – плыть по нему?

Он сморщился.

– Холодно, сыро, а некоторых еще и укачивает. Мне повезло, что я не подвержен морской болезни. Конечно, в морском путешествии имеются свои прелести, но я все-таки предпочитаю сушу.

Дженевра продолжала смотреть в окно.

– А отсюда море кажется таким теплым, спокойным, мирным – вдали от волнорезов.

– Море всегда обманчиво с такой высоты и расстояния. Смотрите! – неожиданно сказал он, встав в опасной близости к ее плечу. – Видите вон ту маленькую рыбацкую шлюпку? Ее бросает из стороны в сторону. Люди с сетями навряд ли чувствуют себя уютно в этой скорлупке.

Дженевра отодвинулась.

– Надеюсь, улов будет богатый, и Мартин купит у них рыбы для нашего обеда. Помнится, ребенком я очень любила свежую морскую рыбу.

Сен-Обэн положил руку на каменную кладку, окружающую окно. Потом оттолкнулся от него.

– Может быть. – Он приподнял брови и шагнул вперед. – Хотите, я пошлю за ним?

– Не нужно. Мы найдем его где-нибудь поблизости. – Лицо ее расплылось в нетерпеливой улыбке. – Пойдемте, милорд! Мне не терпится вновь прогуляться по Мерлинскрэгу.

Сен-Обэн часто задышал. И пошел к двери.

– Да. И мне не терпится осмотреть приданое, которое мне принесла жена.

Как только раскрылись тяжелые резные двери, стал явственно слышен шум, царивший в большом зале.

Они спустились с лестницы, у подножия которой их встретил Мартин. Контора управляющего занимала почти половину пространства под личными покоями господ. Оставшееся помещение использовали как кладовку для особо ценных вещей.