Поединок сердец

Она положила книгу на стол, а затем подошла к высоким дверям, ведущим на балкон. Светила луна, озаряя последние грозовые тучи, еще не успевшие рассеяться в темном небе.

Чем больше времени Кейтлин была возле Маклейна, тем отчетливее начинала понимать, что совсем его не знает. За то время, что они провели вместе в Лондоне, она не смогла сделать никаких выводов об этой сложной натуре. Едва ей начинало казаться, что она нашла ему определение, как он в очередной раз преподносил ей сюрприз. Как сегодня, когда спас ее, схватив поводья обезумевшей лошади.

Дело могло закончиться очень плохо, не подоспей он на помощь. Она, конечно, постаралась не подать виду, как ей было страшно. Сложив на груди руки, Кейтлин прижалась спиной к балконной двери. Гладкое стекло приятно холодило плечи.

Если она не будет соблюдать осторожность, гордость приведет ее к гибели. Но ей было мучительно — физически мучительно — признать, что она ничего не может с собой поделать, особенно когда кто-нибудь напускает на себя осведомленный вид, словно заранее подозревая ее в чем-то. Маклейн сумел угадать в ней эту слабость и стал использовать против нее, делая вид, будто знает, что она не говорит ни слова правды!

Он подначивал ее взять на конюшне самую норовистую лошадь, и она угодила в ловушку. Могла жестоко поплатиться за собственную глупость.

Тяжело вздохнув, Кейтлин потерла ушибленную ягодицу…

— Синяки на мягком месте? — раздался низкий довольный голос.

Она поспешно отдернула руку и обернулась, чтобы взглянуть в лицо Маклейну.

Он стоял в дверях, одетый к вечернему выходу, в безупречно черное, лишь сверкал снежной белизной туго затянутый галстук, в котором блестела чудесная изумрудная булавка. Эта булавка просто поразила Кейтлин, когда она увидела ее в первый раз. Маклейн как-то не вязался у нее со столь очевидными свидетельствами легкомысленного тщеславия. Но она очень ему шла, и изумруд казался бледным по сравнению с ледяной зеленью его глаз.

Маклейн хищно усмехнулся:

— Надеюсь, синяки научат вас не действовать столь безрассудно в будущем?

Его взгляд пробежался по ее фигуре, оценивающе задержавшись на платье. Лишь после этого Маклейн взглянул Кейтлин в лицо. Она сжала кулаки — по спине пополз предательский холодок.

— Милорд, я рада вас видеть. Я надеялась, что вы сюда зайдете.

— Чтобы рассказать о синяках на мягком месте?

— Я пришла сюда не для того, чтобы жаловаться на раны.

Его улыбка исчезла.

— Вы ранены? Вам…

— Нет-нет! Мне следовало сказать — я пришла не для того, чтобы жаловаться на синяки на… попе, но эта фраза показалась бы слишком грубой.

Он удивленно рассмеялся, и теплый звук его голоса придал Кейтлин уверенности.

— Маклейн, я пришла, чтобы задать вам один вопрос.

Он сказал со смешком:

— Если хотите, чтобы я преподал вам еще несколько уроков верховой езды, мой ответ будет отрицательным. Полагаю, меня вполне заменит Дервиштон, потому что он просто болван.

— Я не собиралась просить вас ни о чем подобном. Я просто хочу знать, зачем вы вызвали меня сюда.

От его веселости не осталось и следа.

— Вас пригласила сюда герцогиня, а не я.

Она вскинула брови в знак вежливого недоверия.

Он ответил ей невозмутимым взглядом, а затем подошел к буфету и налил себе вина. Вернулся к письменному столу и уселся на его край, скрестив ноги, и поднес к губам тяжелый хрустальный бокал.

— Ну? — Кейтлин пересекла библиотеку и встала возле дивана, наблюдая за Маклейном сквозь ресницы. Он казался ей таким далеким, словно окружил себя ледяной стеной. Что ж, она умеет колоть лед. — Вы злитесь!

Он молча попивал портвейн, но в его глазах блеснул злой огонек.

— Значит, я угадала! — воскликнула она. — Надеюсь, это не из-за того, что произошло между лордом Хью и моей сестрой? А если из-за этого, тогда вы, милорд, ведете себя просто глупо.

Его губы побелели, глаза яростно сверкнули. Снаружи полыхнула молния, озаряя библиотеку мертвенно-белыми сполохами. Затем последовал глухой раскат грома, и пол под ногами вздрогнул. Кейтлин бросила быстрый взгляд в окно. Буря снова набирала силу, и над землей зловеще нависали огромные, клубящиеся черные тучи.

Кейтлин поежилась. Сама буря ее не пугала, но как быстро она собралась! Какая сила, какая мощь, и он несет ее с деланной небрежностью. Должно быть, нелегко с этим жить.

Она обернулась к Маклейну, чтобы отметить, как складки залегли вокруг его рта, как побледнело лицо, каким жестким сделался взгляд сверкающих глаз. Раньше она принимала их за признаки ярости, но теперь задумалась — может быть, это тяжкое бремя проклятия, молчаливое свидетельство того, что ему не знать больше роскоши безнаказанно давать выход крутому нраву — на веки вечные?