Поединок со смертью

До Тимиряземки мы с Мишелем на плече в час пик будем добираться не меньше часа, и ещё хотьба туда-сюда. Но до восьми я всё-таки успею доехать. Час на подготовку к операции и саму операцию. Я неслась как на крыльях. Добрая продавщица Оля печально сидела в своей палатке и скармливала коту, одну за другой, банки с кормом. А вот это зря – как только сделают наркоз, его начнёт мутить. Мы загрузили кота в переноску, и я поспешила к метро. Кот, оказавшийся в неволе, поднял истошый вопёж. Однако, нас из вагона не выгнали, идём в густом потоке дальше – где искать остановку нужного нам трамвая? И тут одна женщина, она стояла в вагоне метро рядом со мной, сказала:

– Пойдёмте, я вас покажу где этот трамвай. Если хотите, могу помочь донести сумку. Вы, я вижу прихрамываете.

Тут только я почувствовала, что у меня начала дико болеть собственная, травмированная этим летом нога. Кстали, тоже левая, как и у Мишеля.

С помощью сердобольной помощницы я добралась до трамвая, и нам с Мишелем даже уступили место.

На переднем сидении. Ровно в половине восьмого мы были уже в кабинете врача, точнее, преподавателя Тимирязевки Галины Александровны. Осмотрев кота, она огорчённо покачала головой.

– Что? – с тревогой спросила я.

– Не знаю, что вам сказать.

– А что, разве нельзя взять и удалить эту гадость? – вскинулась я.

– Как раз на этом месте может оказаться кровносный сосуд, а у меня уже был однажды случай. Привезли собаку с ножом в сердце, она была ещё жива, а как только нож вытащили, хлынула кровь, и всё. Я же говорила вам – я не хирург и не травмотолог, нет, я не могу взять на себя ответственность. Да и наркоз, знаете ли.

– Ответственность на себя возьму я, – сказала я, вполне понимая, что пути к отступлению нет – лапа у кота у же порядком отекла, скоро эту злосчастную пульку уже и видно не будет.

Мне всё же удалось уговорить Галину Александровну прооперировать кота. Наркоз его взял не сразу. Когда последствия кормления были ликвидированы, ему вкатили ещё два укола в бедро и лапу – обычное обезболивание, после чего он потихоньку стал заваливаться на бок и уснул. К счастью, операция прошла успешно.

Сосуд удачливо остался в стороне и не был даже чуть-чуть задет. Пульку я положила в пакетик и спрятала в карман – на память и как вещдок, я непременно хотела найти этих негодяев и разобраться с ними по существу.

Кот безмятежно спал. Галина Александровна проверила рефлексы, сказала, что всё в порядке, дала мне ампулу с лекарством, которое надо будет заколоть коту через день, написала мне целый лист рекомендаций, и, отказавшись взять даже символическую плату, смотрела на кота добрыми красивыми глазами и рассказывала, в каком ужасном виде привозят иногда несчастных животных. От наркоза кот очнулся уже глубокой ночью. Мои домашние четвероногие питомцы сидели в кружок вокруг переноски с больным котом и внимательно наблюдали за его пробуждением. Никто не проявил даже намёка на агрессию. Я разместила Мишеля на балконе, благо, он у меня застеклён, и там много всяких растений. Кот провёл у меня три дня, после чего был возвращён Оле в палатку. И только выбритое место на лапе кота напоминало о том, что ещё три дня назад на этом месте был прострел – пирсинг. Оля была безмерно счастлива, снова обретя своего любимчика в полном здравии, а её подруга Томила, из другой палатки, встретив меня на следующий день, когда я пришла справиться о коте, многозначительным влажным взглядом, торжественно вручила мне бутыль водки.

Тёплая волна захлестнула моё сердце – шесть чудесных, отзычивых и бескорыстных людей встретились мне на сегодняшнеи пути. Они как могли поддерживали братьев наших меньших – бездомных животных «по ту сторону кольца» – и все эти чудесные люди встретились мне в нашем непростом городе всего за несколько часов.

Это, несомненно, праведники.

Наш город может спать спокойно.