Поединок со Змеем

Сказывают, у тех Людей хватило умишка: уразумели правый гнев Морского Хозяина, повинились перед Черным Ручьем и не калечили его больше, не жадничали, довольны были тем, что сети да удочки приносили. И рыбьи внутренности всегда возвращали воде, чтобы не скудела река. Говорят еще — многим все же пошла наука не впрок, повадились пакостить от Моря вдали да бахвалиться: здесь, мол, никакому Хозяину, хоть и дядке всех Водяных, нас не достать. Оно, может, и так, но на второй, на третий ли год изумляются загребущие пришлецы: а рыба-то где? Куда вся подевалась? Где же им знать, что их Водяной нажаловался-таки Морскому Хозяину, и тот не пустил рыбу наверх, отправил в другую реку на нерест. Вот и сидят голодные Люди, плюют в реку со злости и сочиняют всякие небылицы: в кости, мол, Водяной проиграл рыбу соседу… и ведь ни за что не сознаются — сами, мол, во всем виноваты!

Речное дитя

А вот что однажды было со старой матерью Кия.

Шла она из лесу домой с полной корзинкою ягод, присела передохнуть возле быстрой, порожистой речки, возле гудящего падуна. В том падуне скоро год назад утонула красавица девка: поскользнулась на камешке — и не видели больше, даже рукой не взмахнула, не отыскали потом. И вот, едва припомнила — будто из земли вырос добрый молодец, собою статный, пригожий, только вода с него льется и подпоясан не ремешком, водорослями какими-то. Не успела мать Кия перепугаться, как добрый молодец бухнулся перед ней на

колени:

— Выручи, матушка! Жена моя молодая рожать собралась…

— Да где ж она? — всполошилась добрая женщина. Быстро повел ее молодец — сама не заметила, как ступила в омут за падуном, ушла с головой. Но не задохнулась, не захлебнулась в воде, дышала, как на берегу, столько по сторонам вместо елок и сосен встала колеблемая водяная трава, а рядом закружились рыбешки.

Вот спустились они на самое дно…

— Пришли! — сказал Водяной. Распахнул дверь. И кого же разглядела на лавке Киева мать? Да ту самую девку-красавицу, что утонула по осени в яром потоке. Крепко, знать, полюбил ее Водяной, раз похитил, увел к себе под воду. А в должный срок и дитя запросилось на свет…

Старая женщина скоро успокоила молодую, стала сказывать, какое там без нее житье-бытье наверху. Велела Водяному взять жену под руки и водить посолонь, потом поворачивать с боку на бок на лавке. Наконец приняла мальчишку, приложила к материнской груди, перетянула пупок крепкой зеленой травинкой, обрезала раковиной — будет, как и отец, хозяином над потоком. Приговорила:

— Расти умницей!

Вынес ей обрадованный Водяной дорогие каменья и самородное золото, намытое его рекой за века с начала Вселенной. Раскатил жемчуга, выросшие от Перуновых молний между корявых створок жемчужниц. От всего отказалась мать кузнеца: не ради, мол, серебра бегом бежала на помощь. Лишь попросила:

— Пускал бы ты, батюшка, нас на ту сторону невозбранно. Больно уж ягода хороша на том берегу, да страшненько по камешкам прыгать.

— Чтобы мне высохнуть, — поклялся Водяной. Честь честью вывел на волю добрую женщину, положил ей в корзинку славную кумжу, поклонился земным поклоном… и ушел — только по воде пузыри.

Резвый сынишка его потом как-то забрался в сеть рыбакам. Те не поняли сперва ничего, снесли в избу, переодели в сухое. Но мальчишка томился и плакал у очага, а когда выпустили — со всех ног побежал обратно к реке, забрался в воду, повеселел, начал играть. Тогда Люди смекнули — попалось им детище Водяного. Вернули отцу сынка. И с тех пор у лесной реки все было тихо и мирно, никто не жаловался ни на засуху, ни на безрыбье.

Омутник

А самому Кию пришлось как-то раз ополаскивать руки у омута неподалеку, и к нему незаметно приблизился седенький старец.

— Эх, и я был таким, — вздохнул он завистливо, глядя на сильные руки юного кузнеца, на его широкие плечи. — Теперь ведь не то, теперь всякий может обидеть…

— Экое безлепие, старика обижать! — нахмурился Кий. — У нас здесь и не слыхивали про такое! Да ты кто будешь, дедушка? Не видал я тебя раньше, нездешний, знать?

— Оттого не видал, что мне нужды не было казаться, — отвечал дед. — Я-то тебя вот таким еще помню. Я Омутник здешний, хозяин этого омута… был хозяин, а теперь сам не ведаю, куда с горя податься…

— Кто обидел тебя? — спросил кузнец. Дед ответил:

— Да свой же брат, Омутник. Жил он у Железных Гор, пришлось, говорит, оттоль убираться, напросился в гости ко мне. А только он и сам, видать, дурного набрался: надумал совсем меня выселить… Поможешь мне, Кий-Молоточек? Али плохо я тебя всегда умывал?..

— Как не помочь, дедушка Омутник, — пообещал Кий. — Что делать, скажи!

— А вот что, — приободрился старик. — Приходи сюда ночью да молоток с собой не забудь. Увидишь, как побегут по омуту две волны одна за другой. Это я гостюшку погоню. Ты уж бей по первой волне, он как раз в ней и будет, а я во второй, не зашиби смотри!

— Дедушка, — сказал Кий. — У меня ведь помощник есть — сам Перун свет Сварожич! Слышишь, в кузнице ковадлом постукивает? Хочешь, с собой его позову, он твоему обидчику и без драки путь-то покажет…