Поединок соперниц

В какой-то миг я увидел Риган. Она стояла недалеко от нас, слушала, и по ее лицу текли слезы. Я осекся. Как же мы смело взялись распоряжаться тем, что мне еще не принадлежало.

Почувствовав мой взгляд, женщина двинулась прочь. Один из охранников подвел к ней лошадь и придерживал стремя, пока она садилась. Я бросился было следом, окликнул, но она сделала жест, требуя, чтобы ее оставили в одиночестве.

Стражник, похоже, решил, что это я ее обидел, и довольно грубо спросил, какое у меня дело к леди Риган? Саксы — никакого раболепия. Но свою госпожу-нормандку явно любили.

— Как тебя зовут, солдат? — спросил я.

Хмурый небритый воин смотрел исподлобья.

— Утрэд сын Цедрика, сэр.

— Ты славный парень, Утрэд. И можешь узнать, что я не причинил твоей хозяйке никакой обиды. Разве тебе неизвестно, кто я такой?.. Тогда покажи все тут.

В Незерби я вернулся поздно. Риган была в ткацкой. Когда я вошел, она работала за станком, но тут же велела одной из прислужниц принести мне поесть. Я сел у стены с миской на коленях, отослав прислугу.

— Нам надо поговорить, Риган, — сказал я через время. Я нарочито обратился к ней только по имени, как к родственнице. Видел, как челнок на миг замер у нее в руках, но потом она продолжила работу.

— Вам нечего опасаться меня, сэр Эдгар. Я не собираюсь предъявлять свои права на Гронвуд. Думаю, меня устроит любая другая откупная, скажем, вы отпишете мне доход с трех мельниц за несколько лет, и это окупит мою вдовью часть. Я же вскоре уеду.

Какое-то время мы молчали и она по-прежнему двигала челнок по нитям, натянутым на раму станка.

— Тебе будет горько потерять Гронвуд? — спросил я немного погодя.

— Было бы горько, если бы я не увидела… не поняла, что вы хотите сделать то, что и Этельстан. Замок был целью его жизни. Это было как исполнение обета. Признаюсь — я даже ревновала мужа к Гронвуду. Но и умирая, мой муж без конца сокрушался, что сделал так мало.

— Он сделал очень много, Риган.

— Да. Но сам он так не считал. А сегодня, когда вы были там… Я ведь видела в вас тот же огонь, то же желание, что и в моем бедном супруге — упокой, Господи, его душу. И я хочу, чтобы Гронвуд остался у вас, в семье Армстронгов.

Я ощутил потаенный стыд. Эта женщина была даже более член семьи, чем я — пришелец со своими честолюбивыми устремлениями.

— Я построю этот замок, Риган. Такой замок, какого еще не видели в здешних краях. И он будет достоин памяти Этельстана Армстронга.

Она чуть улыбнулась.

— Только вот я его уже не увижу.

— Но обязательно ли тебе уезжать? Какие у тебя планы?

— Я поеду домой, в Шропшир. Там я поступлю в обитель Девы Марии Шруйсберийской, как когда-то решила, еще до замужества. У меня в Шропшире три больших поместья — Тависток, Круэл и Орнейль. Доходы с них станут моим вкладом при поступлении в монастырь.

Название своих земель она произнесла с гордостью, сделав особое ударение на последнем, видимо, самом значительном. Я тоже невольно обратил внимание на звучание этого названия — Орнейль. Оно мне было словно бы знакомо. Но тогда я не придал этому значения.

— Почему ты хочешь уйти от мира, Риган? Ты ведь не старая, сильная женщина, и ты еще можешь выйти замуж, завести семью.

Она негромко засмеялась.

— Я уже исчерпала отведенный мне запас любви и счастья и на меньшее не польщусь никогда. Что же до монашества… Я никогда не была красавицей и всегда знала, что однажды приму постриг. Это было обдуманное решение. Я не хотела замуж, зная, что муж не будет нежен с такой дурнушкой, как я. А у меня достаточно гордости, чтобы не отдавать всю себя тому, для кого я буду обязательным, но неприятным дополнением к моему приданому. Поэтому, хоть я и выросла при королевском дворе и люблю мир с его роскошью, страстями и грехами, я знала свою дальнейшую судьбу — однажды я покину все это и стану монахиней. И видит Бог, я не считаю это для себя жертвой. Я ведь очень честолюбивая женщина, сэр, и монаший клобук виделся мне лишь первой ступенью к дальнейшему возвышению. Я расчетлива и знаю, что такой вклад, как доход с моих маноров [23], моя нормандская кровь и мое знакомство и дружба с Матильдой Английской — хорошее подспорье, чтобы однажды стать аббатисой. А аббатисой я хотела стать всегда. Ведь это единственная возможная карьера для женщины благородного происхождения. Аббатиса по силе и могуществу — это тот же лорд-землевладелец. Она управляет землями, поместьями, деревнями, рыцарями; она по своему усмотрению взимает арендную плату и заключает торговые сделки, судит своих подданных и отдает приказы. Она имеет неограниченную власть, живет в богатстве и никому, кроме епископа, не подчиняется.

— А как же мысли о божественном? — иронично спросил я.

Риган серьезно поглядела на меня.

— Если я смогу править и делать добро людям — это ли не наивысшее служение Господу здесь, на земле?