Поединок соперниц

Я вышла из дымной башни, стояла, ожидая, пока Утрэд простится. Он задерживался, я слышала его рычащий голос, что-то втолковывающий моим людям. Кажется, он говорил, что следует подчиниться, раз уж они почитают меня как госпожу. Я все слышала, ибо Ансельм позаботился забрать из башни все. Даже двери поснимали, и вход был сейчас попросту занавешен шкурами. Стараниями аббата и подъемный мост не работал. И сейчас я стояла на этом мосту, держась за цепь неисправного механизма. Забытая, заброшенная башня славного Хэрварда…

Вокруг по-прежнему было темно. Я еле различала воды озера, а противоположный берег и вовсе пропал в тумане. Какой-то звук привлек мое внимание, словно бы где-то заржала лошадь. Я прислушалась. Нет, все тихо. Я плотнее укуталась в плащ Утрэда, он был из толстой шерсти с ворсом и такой длинный, что его полы волочились по земле.

Я стояла как раз на том месте, где деревянные брусья моста ложились на насыпь дамбы. Когда-то по этой дамбе к башне прискакали воины, которые убили моего деда. До сих пор люди гадали: сделано это было по воле нормандских баронов, решивших раз и навсегда покончить со знаменитым бунтовщиком, или на то был приказ короля. Ведь Хэрвард тогда уже несколько лет жил в мире, занимался хозяйством, женился, родил моего отца. Да и не молод он был уже. И все же песня гласит: когда на него напали псы— норманны, Хэрвард сражался так, что уложил пятнадцать вооруженных воинов. Он бился копьем, пока оно не сломалось, сражался мечом, пока и его не перерубили, потом отбивался рукоятью меча… пока в него не вонзилось четыре дротика. Хэрвард упал на колени, но успел схватить брошенный щит, ударом в лицо убил им норманна и только затем испустил дух. Во мне текла кровь этого человека.

Неожиданно меня вновь отвлекли от размышления звуки в тумане. Странно, я ничего не видела, лишь какие-то колебания… и вдруг… Я не поверила своим глазам. Они появлялись, как тени, как призраки — воины в шлемах и с обнаженными мечами. Словно события, о которых я только что вспоминала, повторялись — норманны крались в Тауэр-Вейк!

Их было много — все новые силуэты выплывали из тумана. А впереди шел предводитель в длинной кольчуге. И я поняла — это Уло и его приспешники, люди аббата Ансельма. Они явились докончить начатое, уничтожить мятежников в их башне. Еще пришла мысль, что они хотят сделать это прямо сейчас, до рождественского перемирия, чтобы их не в чем было упрекнуть, а для всех это будет выглядеть как кара восставшим.

Наверное, я испугалась. Но еще более ощутила гнев. Шагнула вперед.

— Как вы посмели?!

Мой громкий голос неожиданно разрезал тишину ночи.

— Как посмели?!. Немедленно убирайтесь с моей земли!

Они ожидали чего угодно, но только не этого. Я видела, как Уло даже попятился в первый миг. И это придало мне сил.

— Я здесь хозяйка и повелеваю — во имя Бога и Его Пречистой Матери вложите мечи в ножны и удалитесь. Иначе, клянусь памятью Хэрварда, весть о вашем разбое распространится на все земли Дэнло!

Они постепенно пришли в себя.

— Кто она? — спросил кто-то.

И другой голос ответил:

— Это хозяйка. Гита из обители Святой Хильды.

— Монахиня?

Я видела, как Уло перехватил поудобнее меч. Даже различила его улыбку под наносником шлема, когда он, не сводя с меня взгляда, обращался к своим людям:

— Чего вы оробели? Эта девчонка несовершеннолетняя и подопечная Ансельма. Он же велел навести тут порядок до празднеств. Так что смелее. А эта госпожа… Ха! Она всего лишь отродье бандита Хэрварда.

— Сам ты отродье сатаны! — услышала я за собой рычащий голос Утрэда.

Я оглянулась. Они все были здесь. С тесаками, лезвиями от вил, топорами. Я услышала, как Цедрик сказал дочери:

— Беги наверх, Эйвота, поспеши зажечь огонь на башне.

Я знала — это сигнал. Жители фэнов увидят свет на Тауэр-Вейк, кинутся на подмогу, и тогда пришельцам не избежать мести. Они окажутся в ловушке, их убьют. А потом явятся карательные войска, чтобы отомстить восставшим за пролитие крови.

Этот же глупец Уло только распалял своих людей:

— Чего попятились? Эта девка и ее смерды — мятежники. Псы, болотные саксонские свиньи, которые посмели воспротивиться воле преподобного Ансельма и…

— Ах ты, нормандский пес! — разозлился Цедрик, наступая и перехватывая поудобнее топор.

Я остановила его.

— Назад!

Я сама была в гневе, но старалась сдерживаться.

— С чего вы, воины, решили, что имеете право тявкать на моих людей, словно собаки на овец? Вы пришли с оружием — и это в самый канун рождественского мира. Даже Ансельм отречется от вас, если вы нарушите закон, и сам поспешит отдать вас в руки шерифа Эдгара, когда станет ведомо, что вы спровоцировали резню.

Уло расхохотался. Теперь он стоял прямо передо мной.

— А кто узнает, что здесь было? Фэны хорошо хранят свои тайны. Мы утопим ваши изрезанные тела в болотной жиже. И ваше, красотка. Но сперва я узнаю, такая же дыра меж ног госпожи, как у ее саксонских рабынь…

Дальнейшее произошло мгновенно. Рык — и, словно темный дух, мимо пронесся Утрэд. Уло только что стоял с мечом, а вот он уже на коленях, и мой солдат занес над ним нож.

— Иду помнишь, убийца?