Поединок. Выпуск 10

В центре комнаты стоял круглый стол, в простенке между окнами холодильник, рядом с дверью во вторую комнату на тонких черных ножках возвышался телевизор. Диван был накрыт клетчатым желто-голубым покрывалом.

— Леонид Маркович, меня интересует шофер леспромхоза Друзенко. У хозяина дома, где Друзенко квартирует, пропала машина. Старый, казалось бы, никому не нужный «Москвич». И вот мы…

Лада не смогла продолжить фразу. На клетчатом покрывале лежал бумажник из кожи с тисненым золотым сфинксом. Бумажник не мог принадлежать Сорокалету, потому что бумажник Сорокалета Лада держала в руках и видела, какой он потертый, старый. И даже рваный. Наверняка он по-прежнему находился в гараже. Второй лежал в кармане куртки Гольцева. Значит, бумажник, лежащий на диване, мог принадлежать только сапожнику Ашотяну.

— Я мало знаю Друзенко, — сказал Гольцев, перехватив ее взгляд. — Он приезжал сюда, предлагал доски соседям. Мне тоже нужны доски. Может, об этом не следует говорить следователю прокуратуры. Но дом требует ремонта.

Лада видела, как застекленели глаза Гольцева, как он поднимает руку, но не могла шевельнуться, не могла одолеть оцепенения. Потом Гольцев взмахнул рукой. И желто-голубой диван прыгнул Ладе навстречу…

27

Преследуя синий «Запорожец», Крюков связался по рации с ближайшим постом ГАИ, но уже через три километра настиг «Запорожца» и заставил его остановиться. Два правых колеса оказались на посыпанной мелким гравием обочине, машину несколько занесло влево. К счастью, «Запорожец» не перевернулся, остался стоять под углом к дороге. Шофер в машине прилег на руль, обняв руками его, как подушку.

Крюков подошел к «Запорожцу», открыл левую переднюю дверь. Шофер внезапно вывалился на дорогу, ударившись головой о ноги Крюкова. Был момент, когда инспектору подумалось, что водителю плохо, что у него инфаркт или инсульт. Однако менее чем через десять секунд он услышал мощный, здоровый храп, сдобренный запахами алкоголя.

Вскоре подъехала машина с поста ГАИ. Крюков передал им невменяемого водителя. Развернулся и направился в Ахмедову Щель.

…Инспектора Жбания он застал на месте. Жбания радостно пожал ему руку. Сказал:

— Хорошо, что приехал. Есть ли какие новости о «Москвиче» Веселого?.

— Как сквозь землю провалился, — ответил Крюков, наливая воду из графина в стакан.

— Мне кажется, — решительно заявил Жбания, — его надо искать в городе. На стоянках. Во дворах. Кто обратит внимание, если во дворе пятиэтажного дома среди других машин появится старый «Москвичок»? Никто.

— Логично, — согласился Крюков.

— А здесь, в горах, его спрятать негде. Понимаешь, съездов нет. Это, может, где-нибудь в Подмосковье, дело другое. А у нас… — Жбания разочарованно махнул рукой.

— Лада к тебе приходила? — спросил Крюков.

— Нет.

— Странно. Она хотела с тобой поговорить.

— Может, вначале она заглянула в дирекцию совхоза. Я сейчас позвоню. — Он набрал номер телефона. Сказал: — Люся, привет. Следователь Иванова у вас? Что? Не приходила. Так. — Жбания положил трубку. — Ее там нет.

— Возможно, она пошла к коменданту Гольцеву.

— Гольцеву?

— Да. Она хотела поговорить с тобой о нем. И о шофере леспромхоза Друзенко.

— Так. Она что-то подозревает?

— В свое время старший брат Друзенко, как выяснилось, сводный, носил в Ростове кличку Кардинал.

— Интересно. Ну а Гольцев тут при чем?

— Ботинки с подошвой «елочка» Ашотян продал Друзенко. Этот же Друзенко несколько раз приезжал к Гольцеву. Лада хочет выяснить зачем.

— Сам знаешь, Алексей, среди шоферов, к сожалению, встречаются и такие, кто стремится подкалымить за государственный счет. Лес, он людям нужен. Доски, они гниют. Обновлять их надо.

— Я тоже так думаю. Я Ладе сказал то же самое, что ты мне, почти слово в слово.

Жбания позвонил в общежитие. Дежурный вахтер ответил, что комендант Гольцев уехал в город по делам службы.

— Слушай, — радостно сказал Жбания. — Я знаю, где Лада. Сегодня к нам в обувной магазин завезли финские сапожки…

28

Лада с трудом открыла глаза и не увидела ничего. Тьма была полной, непробиваемой, как броня. Она имела вес, давила, обволакивала. Запах сырости, и не только сырости, забивал дыхание, першило в горле. Протянув руку, Лада нащупала большой скользкий клубень. Поняла, что лежит на картошке и что этот острый, забивающий дыхание запах есть запах прелости уже подгнивших прошлогодних овощей.

Ей вдруг вспомнилось студенчество и поездка на уборку картошки: в осеннюю грязь, распутицу.

Их поселили в пионерлагере, где уже, конечно, не было пионеров, как и не было кроватей. Спали на матрацах, положив их прямо на пол. Справедливо отметить, что матрацев дали больше нормы. И девчонкам выпало по два матраца — спать было не холодно.

Запомнилось два момента, нет, пожалуй, три.

У нее была новая японская куртка цвета молодой зелени. Из этой куртки она вырвала клок, зацепившись на складе за ящик. Цена куртки была такова, что за все две недели весь их отряд не заработал денег даже на этот вырванный клок, не говоря уж о куртке в целом. Лада очень тогда жалела и себя, и куртку…