Поединок. Выпуск 10

Саша отстоял длинные очереди в Песчаные бани. Очередь за билетами. Очередь за кубиками мыла. Очередь в раздевалку. Он разделся, обнажил молодое, сильное, в многих местах изуродованное железом тело и вошел в мыльную.

Он тщательно мылился большой мочалкой…

Он темпераментно хлестал себя веником…

И опять неистово тер себя грубым лыком…

Он отмывался.

Саша брился, когда отражением в зеркале мелькнуло за серым вечерним окном чье-то лицо. Саша стремительно развернулся. На него грустно и внимательно смотрел Сергей.

— В дверь заходи! — недовольно посоветовал Саша.

Сергей стоял в дверях.

— Зачем ты это делаешь, Сашок?

— Что я делаю? — поинтересовался Саша, озабоченно оценивая в зеркале качество своей парикмахерской работы и выражение Серегиного лица. С грустным всепониманием старшего Сергей неохотно усмехнулся и прямо спросил:

— Где ты взял этот рис?

— Какой рис? — Саша решительно захлопнул походное свое зеркало и мокрым полотенцем вытер лицо.

— Хватит придуриваться. Откуда у тебя рис?

Саша налил в ладонь одеколона, зажмурившись, умылся из горсти, охнул, открыл глаза и весело встал:

— Нашел.

— Где?

— Ну ладно, Серега! Был рис и нет риса!

— Ты украл его. — Сергей сел за стол и стал рассматривать свои руки.

— Я нашел этот рис, — раздраженно повторил Саша. — Еще чего?

— Больше ничего.

Накатывала волна командирского гнева, и Саша, не сдерживаясь, жестко и повелительно предложил младшему по званию:

— Тогда вы свободны, сержант, можете идти.

— Я не сержант. Я — инвалид, — тихо напомнил Сергей. От этого напоминания нехорошо стало Саше. И он уже попросил, скрывая, что просит:

— Не лезь в мои дела, Серега. Договорились?

— Не договорились. — Сергей поднялся. — Но, в общем, твои дела — это твои дела. Самому делать, самому и отвечать…

— Извини. Я спешу. Меня девушка ждет, — прервал его Саша.

Сергей подошел к нему, взял за плечи:

— Не делай этого, Сашок.

— Что не делать-то? С девушкой в ресторан не идти, что ли?

Рассмотрев сердитые Сашины глаза, Сергей засмеялся, ласково толкнул в грудь и решил:

— Ох, и дурачок же ты! Мальчишка! Ну, иди в ресторан. Девушка ждет.

Но сначала он ждал девушку, отутюженный, начищенный, надраенный, при всех регалиях лихой капитан. Он стоял посреди двора и, ожидая Ларису, беспрерывно здоровался со знакомыми. Лариса изредка поглядывала в окно на эту прелестную картину, одевалась и причесывалась не торопясь. Последний раз рассмотрев в зеркале и платье с плечами, и прическу валиком, и себя — хорошенькую, яркую, озорную, — она королевой явила себя двору. И фронтовой принц по достоинству оценил стать и наряд своей королевы.

— Нет слов, — потрясенно произнес он и от избытка чувств ударил себя кулаком в грудь. Ордена и медали зазвенели.

Музыканты истово играли довоенное танго, и однорукий певец вместе с оркестром душевно рассказывал:

Утомленное солнце нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви…

Лариса и Саша устроились за отдельным столиком у стены в ресторане «Астория» и в ожидании заказа глядели на жующих и танцующих. Были здесь всякие. Свой брат фронтовой офицер догуливал отпускные, усталые спокойные люди молча отдыхали, молодые компании озабоченно и, как им казалось, незаметно подсчитывали деньги для оплаты неминуемого и астрономического счета. А плотные коротенькие людишки без возраста гусарски прожигали жизнь: демонстративно разговаривали на весь зал, громко чокались, залихватски взвизгивали в танце. И дамы при них были плотные, небольшие, чрезвычайно энергичные — все, как одна, блондинки.

— Откуда у этой сволочи деньги? — вяло спросил Саша.

— Откуда деньги у сволочи, ясно. Вот у тебя откуда?

— У меня по случаю.

— Это по какому еще случаю?

— По случаю того, что я живой с войны вернулся.

— Темнишь?

— Темню.

— Так надо?

— Надо, Лара.

— Ну ладно, о себе не хочешь, говори обо мне. Хорошее.

Саша откинулся в кресле, слегка опустил веки и начал:

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

Он замолк. Лариса погладила его руку, лежавшую на столе.

— Господи, как хорошо! — И догадалась вдруг: — Это правда, Саня?

— Нет, — Саша помотал головой, засмеялся. — Хотелось бы, но нет.

— И слава богу, — облегченно решила Лариса. — Я в этом году медицинский уже кончаю. А что ты в мирной жизни делать собираешься?

— Осенью в педагогический поступать буду.

— А не скучно учителем?

— Ты вон как Пушкина слушала. А пацаны?

Заказ все не несли. Опять заиграл оркестр, и опять танго.

— Потанцуем? — предложила Лариса.