Поединок. Выпуск 13

— Должны, должны... Надо же вам рассказать ему, как дальше быть, да что в крайнем случае говорить. И я даже могу сказать, где ваша встреча должна состояться. Хотите?

— Валяй, — притворно-безразлично сказал Александров, подбираясь как перед прыжком.

Это был самый сложный момент разговора. Если Бойцов скажет верно — победа за ним. Александров сломается. Чуть ошибся — он замкнется, и из него клещами ничего не вытащишь. Поймет, что у них одни догадки и ничего конкретного.

— Будет она недалеко, — спокойным голосом начал Бойцов. — Иначе — такси бы взял. Тяжелый чемодан долго не потаскаешь. С другой стороны, даже если недалеко — все равно глупо с ним таскаться. Значит, надо в камеру хранения сдать. Но без квитанции — зачем следить? Для этого автоматы есть. Самые ближние — на Курском вокзале. Так? Через полчаса сразу несколько южных поездов отходят. Ячейки освободятся. Ну а дальше все просто. Встречаться лучше всего на приметном и спокойном месте, где не привлечешь ничьего внимания. То есть у какой-нибудь афиши. Там много людей друг друга дожидаются.

Александров молчал. На лбу у него выступил пот. Одна капля сползла по носу на губу. Он машинально слизнул ее языком.

Бойцов говорил спокойно. Но рубашка у него была вся мокрая от напряжения. Черт его знает, откуда так складно все получается? Интуиция и вид бандита? Но этого мало. Догадки? Слишком велика вероятность ошибки. Очевидно, здесь вступали в силу законы профессионализма, когда человек, знающий и любящий свое дело, может совершить невероятное. Бойцов был убежден, что составные этого закона современной науке еще неизвестны. Но это им не мешает быть объективной реальностью.

— ...Так вот, — продолжал он, — самое ближнее место, которое отвечает вашим требованиям, кинотеатр «Звезда». Встреча назначена, — Шура посмотрел на часы, — минут через сорок, самое большое через час.

Александров молчал. Он проиграл и думал теперь об одном, как бы получить меньшее из того, что ему причитается.

— Вещи вы очень кстати захватили, — заметил Бойцов с улыбкой. — И сопротивления не оказывали при задержании. Суд учтет... Пропить еще ничего не успели? Нет! Вот и чудненько. Потерпевший только вот опознает... Где документы и деньги, вы, надеюсь, сами расскажете? Нет, нет, не к спеху... Нам сейчас еще Зимина взять надо. Вы-то помочь отказываетесь? Так что своими силами обходиться будем.

— Ладно, это... — Александров вытер тыльной стороной ладони лоб. — Ждать он меня будет не у афиши, а на скамейке, там, рядом со стекляшкой. В полвосьмого...

АКТ ТРЕТИЙ АХ, ЖЕНЩИНЫ, ЖЕНЩИНЫ...

К черту, все к черту! Связался, дурак! Надо же было на разбой идти. И этот хорош! Сам завел, райскую жизнь расписал, горы денег, а как что-то делать — язык проглотил. Третьего не взяли. Алкаш! Нашли помощничка! А из-за этого таксист ушел, и клиент смылся. Стрельбу чуть не подняли у оживленного шоссе.

Вечер был теплым. Но Зимина пробирала дрожь. Вся кожа как-то особенно болезненно ощущала любое дуновение ветерка. Он понимал, что и таксист, если он не дурак, и тот клиент, которого сняли в магазине, уже давно в уголовку настучали. А контора (как он привык называть про себя Петровку, 38), ох, не любит, когда по городу с пушками разгуливают.

Он стоял у скамейки, где договаривались. Устал и хотелось сесть. Но сделать это было невозможно. Засунутый за пояс обрез даже при ходьбе неудобно упирался в ногу. Где уж там сесть! Господи, а слово-то какое нехорошее! Сесть! Тьфу на него, тьфу...

Черт, уже должен прийти. От голода (с утра он так ничего и не ел), от усталости, неизвестности и чувства, что за ними уже кто-то идет, чтобы забрать, сосало под ложечкой. Он был зол на Александрова и остальной белый свет.

Ну, наконец-то. Вдали показалась знакомая фигура. И этот слизняк когда-то его учил? Зимин от досады сплюнул. Все, теперь роли поменялись. Он будет командовать. Вон, вышагивает на прямых ногах, словно и коленок у него нет...

И вдруг Зимина будто холодной водой облили. Уж больно неестественно шел кореш. И улыбка как с другого человека взята и приклеена. Женька оглянулся. Сзади, о чем-то переговариваясь, подходили два крепких парня. Сбоку к бровке подъехал РАФ.

«Захомутали», — мелькнула догадка.

Спортом Зимин никогда не занимался. К спорту он испытывал необъяснимую неприязнь. Любимой шуткой его была им же придуманная в пивной фраза, что врачи запретили ему поднимать зараз больше 500 граммов. Шутка пользовалась шумной популярностью, а тем, кто пытался усомниться в авторстве Зимина, доходчиво объясняли его ошибку. Но здесь...

Воздух оказался удивительно упругим. И обрез страшно мешал. Но Зимин бежал от света, ища темноты и не находя ее. Везде горели фонари. Поначалу ему повезло. Те, кто за ним приехали, не ожидали, что он прыгнет в сторону и бросится во дворы через узкий проход. А тут еще сеанс кончился. В общем, фора была.

Поворот, поворот... На пути кто-то стоял. Женька толкнул и уже сзади услышал женский крик. Не до этого. Не надо дуре под ногами болтаться.