Поединок. Выпуск 13

(Если они узнают от Мэрчисона все, ты, спортсмен-фанатик, не представляешь, что случится.)

— Думаю, Брэдфорд, вам придется лететь туда и руководить операцией на месте. Постоянно держите со мной связь.

(Вот это удача, о такой и мечтать не приходилось.)

— На месте задействуйте нашу агентуру для поисков Мэрчисона, на нашего резидента Дэймиэна Талли в подобной ситуации надежды мало, он человек медлительный, хотя работник неплохой. Не буду напоминать, что ситуация чрезвычайная и требует чрезвычайных мер. С вами вылетают спецсамолетом Рэнди Уэбб и еще двое наших лучших оперативников. Задание: освободить Мэрчисона до того, как им удастся из него все выкачать. Нам только еще одного скандала не хватает.

(Что же тогда мне говорить?)

Сейчас с Мэрчисоном в комнате был один человек в лыжной маске-капюшоне. Похоже, ему чуть за тридцать. Мэрчисон видел его несколько раз здесь и запомнил фанатический огонь, горевший в глазах, как он его окрестил, «молодого человека».

— Сегодня будете продолжать все отрицать, мистер Мэрчисон?

— Вы хотите, чтобы я признался в том, чего не делал?

Тут «молодого человека» словно прорвало:

— Сволочь проклятая, гнида! Попади мы к тебе, ты б нам показал что к чему! Ну ничего, сегодня ты у нас в гостях! Ты пытал наших товарищей, нам все известно, ты — Джон Смит, не отрицай!

— Не понимаю, о чем...

— Хорошо, пеняй на себя.

Мэрчисон не успел опомниться — «молодой человек» зашел ему за спину, защелкнул на запястьях наручники, стянул их, подошел к столу, достал из него какой-то прибор — металлическая игла, от которой тянулся провод. Допрашивающий включил прибор в сеть; когда игла накалилась, он взял провод чуть ниже самой иглы, приблизился к Мэрчисону:

— Ты все расскажешь, мне придется тебя уговаривать, но ты расскажешь все. Инструмент тебе знаком — вы снабжаете такими контрразведку, подручных вашего дружка Очоа.

Два года назад

Человек, сидевший под мощной лампой, кричать уже не мог, его пытали третий день. Допрашивающих он не видел — те сидели в полутьме, у самой стены. Тишину сейчас нарушало лишь хриплое прерывистое дыхание, похоже было, оно в любую минуту может остановиться. Один из сидевших у стены подошел к человеку под лампой, пощупал пульс:

— Скоро придет в себя, но допрос продолжать нецелесообразно — он может в любую минуту отдать концы.

— Какая глупость, — с сожалением сказал Мэрчисон, — два дня ваши люди тупо били его; мне же ничего не сообщили, Хорхе.

— Мои подчиненные решили, что арестованный торгует фальшивыми документами, начали требовать отступного, тот согласился, повез их за деньгами и попытался сбежать. Если бы мой помощник не зашел случайно к ним в подвал, мы бы вряд ли узнали про Роберто Дельгадо, одного из руководителей Фронта. Но, по-моему, ваши научные методы форсированного допроса тоже не дают результата.

— Дадут... или он сойдет с ума. Разные люди попадаются, Хорхе. Кое-кто предпочитает сойти с ума, у кого-то сердце не выдерживает. Правда, у наших методов есть серьезный недостаток: часто наговаривают на себя, на кого угодно, лишь бы только их оставили в покое. — Мэрчисон обернулся в темноту: — Мистер Кинзи, обследуйте пациента.

Из темноты вышел невысокий молодой человек. Его звали Маркус Кинзи, он с отличием закончил медицинский факультет Иельского университета, считался гением, ему прочили огромное будущее, предлагали выгодные места, его приглашали работать самые видные психиатры Америки, а он удивил всех — пошел работать в малоизвестную фирму, занимающуюся научно-исследовательской деятельностью: природа боли, способность человека выдержать боль, препараты, «расширяющие сознание», подавляющие волю, вызывающие нестерпимые боли. В студенческие годы Маркус наладил в университетской лаборатории производство (мелкое и кустарное) ЛСД, гению нужны были деньги на спортивный автомобиль «корветт». Кинзи почти уже набрал нужную сумму, когда его застукал один из университетских чиновников. Когда-то он работал в ЦРУ, потом вышел в отставку, но связей с «фирмой» не потерял» Этот чиновник был вербовщиком и рекомендовал подходящих студентов для работы в этом серьезном учреждении. В случае с Маркусом Кинзи все ясно: у студента-медика не было выбора. С одной стороны, служба в ЦРУ, с другой — позорное изгнание из университета и возможная отсидка. Из двух зол Кинзи выбрал меньшее — службу в ЦРУ, купил себе «корветт», дом, женился, завел двоих детей, начал пить. Он знал, что похоронил свой талант, страдал от этого, но сделать ничего не мог.

Маркус Кинзи осмотрел Роберто Дельгадо, искоса взглянул на Мэрчисона и Очоа:

— Он сейчас придет в себя, но я не рекомендовал бы продолжать допрос.

— Не рекомендовали бы или он может сдохнуть? — поинтересовался Мэрчисон.

— Не могу точно сказать, — подавив в себе неприязнь, ответил Кинзи.

— Значит, ответственность ляжет на меня? — рявкнул Мэрчисон.

— Ну, это вас вряд ли пугает.

— Хорошо, подождем еще минут двадцать и снова начнем.