Поединок. Выпуск 2

— Это тебе хочется, чтобы не было, — и, успокаивающе подняв ладонь, поскольку Воронов хотел возразить, Петр Петрович продолжал: — И это естественно. Но ты, на мой взгляд, должен сейчас сделать главное — собрать максимум информации. И любое сомнение должно быть не более чем проявлением бдительности, иначе оно станет опасным. Скажу по совести, мне очень не нравится смерть Хромова. И не только потому, что по-человечески жалко Василия Петровича, а потому, как уж слишком решительной реакцией на сгустившиеся для кого-то тучки выглядит все это. А коли так, то ветвистый сорняк растет... Логический вывод — много народу, много следят, ищи следы глазом и ухом.

Воронов с интересом смотрел на Стукова, который разговорился с несвойственной ему многословностью. Старший следователь был прав. Алексей и сам осознавал неслучайность смерти Хромова, но боялся признаться себе в этом: сделанная им ошибка росла, будто на дрожжах, и принимала размеры почти катастрофы.

— Смотри, — Стуков неожиданно прервал свой монолог. — Вот схема твоего поиска...

Он взял красный карандаш, и жирная линия легла на лист бумаги.

— Одна точка ясна — это база Дальтранса. Чем дальше от нее, тем труднее. Точка загрузки... Адресов уже много... — Стуков объединил их в большое красное кольцо. — И вот эта прямая. Как ты помнишь, геометрия учит нас, что прямая всего лишь выстроенные точки, числом до бесконечности, — довольно произвольно сформулировал аксиому Стуков. — Где-то в этом море точек и лежит твоя разгадка. Похоже, надо идти методом исключения. Сначала проверь, как разгружают. Предположим, ты это уже знаешь.

— Ты рассуждаешь так, словно мне позволят целую вечность заниматься Дальтрансом. Да еще в одиночку!

— Считай, что тебе уже не дали вечности и тем более действовать в одиночку.

— Как прикажешь понимать?

— Разъясняю последнее, — Стуков улыбнулся. — Решением руководства старший следователь Петр Петрович Стуков придается для совместной работы инспектору МУРа товарищу Воронову Алексею Дмитриевичу, если только тот сочтет нужным...

— Шутишь, старик. Не по чину это...

— Чинами сочтемся, когда на пенсию выходить будем... А если серьезно — буду рад помочь. Дерзай!

11

— Я где-то читал, что в день рождества одна из тусканских газет печатает только хорошие новости, какие бы дурные события ни происходили, — Воронов шел рядом с Ларисой, держа ее крепко под руку, словно боясь, что после восстановленного с таким трудом мира одно неловкое выражение может поломать все. — Почему бы нам при встрече не руководствоваться этим славным примером тусканской газеты, а, Лорочка? Будь ты, наконец, обыкновенной женщиной!

— А что такое обыкновенная женщина? Которая сидит на телефоне дольше, чем на диете? — Лариса фыркнула.

Они проходили мимо зоопарка. Воспользовавшись отличным воскресным днем, казалось, город собрал всех своих маленьких жителей к распахнутым воротам.

— И тебе не мешает почаще ходить сюда — найдешь многих предков тех типов, с которыми так любишь встречаться, — назидательно произнесла Лариса. — Да и себя, думаю, увидишь иногда, глядя в клетку!

— Можешь не сомневаться, — в тон ей произнес Воронов. — Подберем и тебе соответствующий подвид.

— А слабо́?! — Лариса остановилась и, прищурив глаза, озорно взглянула на Воронова. Вот такой ее взгляд Алексей любил. Он означал бесшабашность и нежность, близкую теплоту и веселую мудрость. Лариса с таким взглядом совсем не походила на Ларису, невыносимую своей язвительностью.

Воронов решительно протолкался к кассе.

Они пошли вдоль ряда сетчатых клеток, молча рассматривая вяло дремлющих или мечущихся от стенки к стенке обитателей. Им обоим, Алексей чувствовал это безошибочно, было хорошо. Но самое смешное, что так хорошо им было в зоопарке. Воронов хотел сказать это Ларисе, но не решился, боясь, что за очередной пикировкой пропадет то обостренное чувство контакта, который так трудно установить, но так легко потерять. Особенно с их несносными характерами.

Алексей обнял Ларису. Она прижалась к нему плечом:

— Это неприлично, Алексей. Люди приходят сюда рассматривать зверюшек, а мы с тобой почти в любви объясняемся.

— Во-первых, не почти. И во-вторых, не почти. А в третьих, мне действительно хочется объясниться в любви. Тебе не кажется, Лорочка, что мы слишком долго играем в игру, за которой есть еще более интересная игра — целая жизнь вдвоем!

Лариса ничего не сказала, но по тому, как задрожало ее плечо, Алексей почувствовал, что Лариса всхлипнула.

— Что ты, Лоронька, что ты? Кругом же люди!

— И звери, — сквозь слезы пошутила Лариса. Она вытерла слезы и сказала: — Вот мы с тобой и объяснились! Чудо! В зоопарке! Если я скажу об этом моей мамочке, она упадет в обморок.

— А мы ей нальем холодной водички, она и очнется от обморока.

Лариса печально вздохнула.

— Все ты, сыщик, знаешь, все ты видел, все ты слышал...

Алексей обнял ее за плечи, и они пошли по лабиринту узких переулочков зоопарка, сталкиваясь со встречными, обходя малышей и почти забыв, где находятся.