Поединок. Выпуск 7

На танцы Галка надевала такую коротенькую клешеную юбчонку, подрезать которую невозможно было бы даже на полсантиметра. От этого ноги ее казались еще длиннее и красивее. Генка сразу занимал скамейку в углу, плотно садился и исподтишка поглядывал на танцующих. Иногда он делал вид, что смотрит на оркестрантов, а сам любовался Галкой, ругая себя последними словами. Сколько ни старался он себя уговаривать, переубеждать, все равно его злили мужчины, приглашающие Галку танцевать. Здесь ее знали все и приглашали нарасхват. Если других Генка еще терпел кое–как, то пожилого гражданина в старомодном черном костюме с узкими брюками возненавидел. Стоит ей только сменить туфли на легкие босоножки — он тут как тут. «Разрешите?» Еще не доходит до их места, а его сморщенное старческое лицо метров за десять расплывается в елейной улыбке. Эта улыбка больше всего раздражала Генку. Танцевал старик легко, успевая еще что–то наговаривать Галке на ухо, при этом слащаво улыбаясь. А у самого очки в роговой оправе, диоптрия минус десять, не меньше. Танцуя с Галей, он говорил ей что–то смешное, она качала головой и смеялась от души. «Тоже мне танцор, — невесело думал Генка, рассматривая старика. — Рассказывает, наверное, анекдоты девятнадцатого века… Сидел бы лучше дома, внуков нянчил! Тоже мне, дедушка русского танца!»

— Вам, молодой человек, — нужно учиться танцевать, — подводя к Генке раскрасневшуюся Галю, галантно раскланиваясь, с улыбкой произнес пожилой кавалер. — А то отобью…

Скольким прощал, а этому Генка простить не мог.

— Ну, насчет отбить–то я не позволю! Главное дело настоящего мужчины — работать головой, а не ногами, — обозлился он: — А выделывать ногами разные кренделя — большого ума не требуется.

Впервые за весь вечер он не выдержал, сдерзил. Встал, чтобы уйти с танцверанды, но Галка схватила за руку, удержала. Дедушка не обиделся, многозначительно хмыкнул и отошел в сторону. Тогда Галка набросилась на него:

— Он же пошутил, зря ты злишься. Михаил Абрамович прав, учись танцевать! А головой он, кстати, работает больше тебя, да еще как! Известный ученый! — и она назвала фамилию человека, по учебникам которого Генка занимался в институте.

— У–че–ны–й! — но слогам, повторил Генка. Теперь наступила его очередь удивиться.

Сегодня у Галки было радостное настроение, и она от души смеялась над Генкой. Над городом висело темно–фиолетовое небо. Они взяли контрамарки и вышли в парк. По прохладной аллее подошли к пруду. В его зеркале, умножаясь на поверхности воды во много раз, плясали золотом и драгоценными камнями тысячи разноцветных огней, придавая парку вечернюю торжественность, нарядность и непередаваемую красоту.

Они остановились, словно зачарованные. Гена молча смотрел вверх на звездное небо, согревая ее плечи ладонями.

— Знаешь, без фона звезды не светят, — голос его звучал серьезно, так, будто он открыл нечто важное и наконец понял смысл жизни.

Она заглянула ему в лицо, стараясь понять, откуда пришли к нему такие слова. Генка отрешенно молчал, что–то обдумывая. Стараясь не мешать, Галка любовалась им. Профиль его лица сейчас напоминал древнего ученого. Стоит и ждет чего–то небывалого и таинственного.

Наконец, не выдержав, она обняла его, подняв к нему свои карие глаза, лицо ее посерьезнело.

— Я люблю тебя, Гена, — словно для себя, тихо сказала она и прижалась щекой к его плечу.

Эти слова она ему сказала впервые. А он, очнувшись, тоже строго посмотрел ей в глаза, стиснув ладонями ее голову, и стал поцелуями осыпать лицо, волосы, шею, грудь. Она не отталкивала его, не боялась, что увидят… Она была счастлива.

— Знаешь, Галя, как я тебя люблю?! Я не говорил тебе раньше об этом, ну, стеснялся… Без тебя я просто парень, а с тобой я сильный, должен бороться… Я ответствен не только за себя… Без тебя я теперь жить не смогу.

На танцверанду они не вернулись. Пройдя по главной аллее, они вышли на шумную московскую улицу, в мир рвущихся вперед нетерпеливых машин и спешащих прохожих. Потом долго гуляли по вечерним улицам. Возвратились домой поздно. Тихо открыли входную дверь и, не включая свет, на цыпочках раздевались.

Он залюбовался Галей, когда она, сняв кофточку, села перед зеркалом, распустила по тонким, еще девичьим плечам длинные волосы и тщательно расчесывала спутавшиеся концы. В темном зеркале отражалось ее радостное улыбающееся лицо, и она шепотом без конца говорила о своей любви, говорила, говорила. Он прикладывал палец к губам, кивал в сторону спящей Екатерины Константиновны и манил к себе.

Она хотела рассказать ему о своей тайне, но боялась, еще не до конца уверенная. Она будет матерью, а ее Генка–очкарик — отцом! Заснула с улыбкой.

***

— Дело у меня к тебе, студент, есть… — заговорщическим тоном заявил Иван Иванович, когда они встретились на площади Маяковского. Его острый кадык вылезал из ворота рубашки. Он опять, как всегда, говорил, глядя в сторону и вниз, будто обращаясь не к нему, а к кому–то другому, стоящему за спиной. Руки Косой прятал, они заметно дрожали — верный признак необходимости опохмелиться.