Поединок. Выпуск 7

Ровно в одиннадцать открыла огонь батарея немцев в районе Дубняков. Это послужило хорошим ориентиром пограничникам. Пошли быстрее, уверенней. И еще примерно через час подошли к тому кусту, в котором накануне прятался Борька. Здесь сделали короткий привал и двинулись дальше.

Прошли еще с полчаса и миновали рубеж, до которого вчера дошел Закурдаев.

И снова залегли, прислушиваясь к грохоту стрельбы. Сегодня вели огонь несколько батарей.

— А пулеметов и винтовок, однако, не слышно, — заметил Зубков.

— Это стреляет дивизионная или даже корпусная. И бьет километров за десять — двенадцать. Пусть даже по объектам в нашем тылу. Все равно до фронта получается километров шесть — восемь. Потому и не слышно, — объяснил Сорокин.

— А поближе–то выбрать огневые боятся? — усмехнулся Елкин.

Сорокин неопределенно пожал плечами:

— Болото, наверное, не позволило…

— Вот и я думаю: если оно туда загнуло, значит, и мы в него упремся, — сказал Зубков.

— Увидим. Отсюда до фронта разведывать будем каждый километр, — ответил Сорокин.

К нему тотчас же подполз Закурдаев.

— Разрешите мне, товарищ старший лейтенант, довести дело до конца, — попросил он.

Сорокин возражать не стал:

— Иди.

Закурдаев быстро поднялся, повесил автомат на грудь, сделал вперед буквально три шага… и замер. В просветах между деревьями было видно, как впереди, совсем близко от места их остановки, над лесом медленно поднимался аэростат с гондолой и двумя наблюдателями. Закурдаев мгновенно залег и с проворством ящерицы отполз за куст. Аэростат видели все: и Сорокин, и Зубков, и Сапожников, и Елкин, и Борька. И тотчас же ветер донес до них скрежещущий, будто скоблят ржавое железо, звук.

— Вот и вчера так скребло, — зашептал Борька Сорокину. — Мы слушали, слушали, а потом подумали, что, наверное, послышалось.

— Это лебедка, — сразу определил Сорокин. — Корректировщиков поднимают. Григорий, разведку отставить.

Аэростат поднимался все выше и выше, и двое наблюдателей — корректировщики артиллерийского огня, — сидевшие в его гондоле, уменьшались прямо на глазах. Пограничники следили за ними не отрывая глаз. И им казалось, что вместе с этими наблюдателями от них удаляется желанная и долгожданная линия фронта.

Затянувшееся молчание нарушил Сапожников.

— Выходит, нам вперед дороги нет, — ни к кому не обращаясь, тихо сказал он.

— И влево нет. Там батарея, — дополнил его Елкин. — А справа болото…

— Прекратить разговоры! — оборвал бойцов Сорокин. Ему не понравился тон, которым были сказаны эти слова, и он решил, что бойцам стоит напомнить, в какой обстановке находится их группа. — Мы не на прогулке, а на войне. Мало ли еще будет неожиданных ситуаций? Надо ко всему быть готовым. Обстановка потребует — будем обходить батарею. Понадобится — полезем через болото. Но отходить не будем ни на шаг.

Снова наступила пауза.

— Вот и я хотел спросить, — нарушил ее на сей раз Зубков. — Разрешите, товарищ старший лейтенант?

— Спрашивайте, старшина, — разрешил Сорокин, потому что знал: Зубков ерунды нести не станет.

— Сколько же их там с этим дирижаблем управляется? Не рота же?

— Думаю, что даже не взвод. Скорее всего, отделение, — ответил Сорокин.

— Стало быть, девять человек? — допытывался Зубков.

— Допустим.

— Двое улетели. Осталось семь?

— Будем считать, так.

— Так неужели мы с семерыми не сладим?

Такой разговор старшему лейтенанту был больше по душе. Но рисковать жизнью раненого командира он не мог да и не имел права и потому сказал:

— Конечно, сладим, старшина. Но дело не только в нас.

Зубков невольно оглянулся на Колодяжного. Вид капитана напугал его больше, чем вся ситуация, в которой они очутились. Жить капитану оставалось явно считанные часы. И отходить обратно с ним в лес, обходить батарею, нести его через дорогу, минуя Дубняки, нечего было и думать. На это потребовалось бы не менее двух суток. Ведь днем в прифронтовой полосе, даже в этом сильно заболоченном районе, где всякое передвижение войск противника велось исключительно по дорогам, пограничники, как правило, отсиживались где–нибудь в укромном месте. А если и шли, как сегодня, так только потому, что провели предварительную разведку.

— Да, дело совсем не в нас, — продолжал Сорокин. — На наших руках командир. С нами Борис. И чем скорее мы переправим их через линию фронта, тем лучше выполним свой воинский долг. Надо думать, немцы со стороны болота нападения не ждут. Заняты сейчас своим делом. А мы воспользуемся и постараемся проскочить у них под носом. Поэтому мы всей группой возьмем правее и пойдем вперед, прижимаясь к самому болоту. А ты, старшина, прикрой нас слева. И если завяжется перестрелка, постарайся задержать их подольше. Мы или проскочим, или уйдем в болото. Немцы за нами туда не полезут. Конечно, и нам там будет не сладко. Но другого выхода у нас просто нет. Пошли.

— Понял, — коротко, как обычно, ответил Зубков и пошел в том направлении, где скрежетала лебедка.

А пограничники подняли на плечи носилки и пошли вправо, туда, где лежало болото.