Поединок. Выпуск 8

Жемчужный кивнул, продолжая всматриваться в расположение фигур: он никак не мог понять, почему белые, потеряв ферзя без компенсации, все еще продолжали сопротивляться?

— Странная партия, — сказал Жемчужный.

— Почему странная? — робко возразил ему Парамонов. — Черные выигрывают, вот и все.

— А какими играл профессор?

— Белыми. Мы нашли отпечатки его пальцев на всех фигурах. А здесь вот видите... — Парамонов подвинул Жемчужному другой снимок, на котором виднелись десять симметрично расположенных оттисков пальцев. — Оставлены Сизовым на ладье, коне и ферзе, а также на нескольких пешках.

Жемчужный, казалось, не слушал его, задумчиво хмурился и молчал.

— Нелепо, все нелепо, — проговорил он глубокомысленно. — Профессор не мог играть белыми.

Взгляды их встретились. Парамонов явно не понимал, к чему клонит Жемчужный. Майор протянул ему снимок доски:

— Взгляните на белых... Будете доигрывать партию в таком положении? Нет. И я не буду. Профессор — тем более, если даже он зевнул на старости лет. Но до такого положения даже зевающий не доходит, особенно если у него равной силы противник.

— Он сдался: белые все же не сделали хода.

— До такого положения умный игрок не доводит. Сдаются раньше.

Жемчужный все еще с сомнением глядел на доску. Что-то в этой партии смущало его. Но Парамонов упрямился.

— Вы внимательно посмотрите, Леонид Николаевич, — настаивал он, — и станет ясно, почему он все еще продолжал игру. Но не в этом суть. Для нас важно сейчас, с кем он играл. Взгляните на отпечатки пальцев Сизова. Они на черных.

— Оттиски могут сохраняться долгое время. Мы же не знаем, когда он играл. И сизовские оттиски очень отчетливы: жирные пальцы. А профессорские еле заметны: чистые, сухие руки... Может быть, играл кто-то третий, в перчатках? Ведь Сизов решительно отрицает, что играл с профессором...

— Так он и призна́ется, что играл, — покачал головой Парамонов. — Вы на это рассчитываете, Леонид Николаевич?

— Я хочу, чтобы никто не делал скоропалительных выводов.

Парамонов не стал больше возражать, а лишь подвинул к майору еще несколько снимков. На стакане в серебряном подстаканнике, стоявшем на шахматном столике, виднелись четкие папиллярные линии.

— Пальцы Хмары. Мы попросили всех гостей помочь следствию — никто не отказался! — и взяли у всех отпечатки пальцев... Хмара, кстати, и не отрицает, что пил из этого стакана. Только за общим столом, а не за шахматным.

— Стакан могли переставить.

— Кто?

— Убийца. Он же мог и сыграть партию. Я же говорил о перчатках... Вот только расположение фигур странное. Профессор не мог довести партию до такой позиции: он был первоклассным игроком...

— Вы зря отводите Хмару, Леонид Николаевич, — заметил Парамонов. — Пепельница стоит тут же, на шахматном столике. В ней — два окурка «Беломора», а Хмара только его и курит. В пепельнице за общим столом — полпачки окурков, но вот как они к шахматистам-то перекочевали?..

— Еще одна инсценировка. Причем явная. Курящий человек за шахматной партией двумя папиросами не ограничится. Кстати, еще окурок — сигаретный, со следами помады — это уже третья инсценировочка. Кто-то, по-моему, очень спешил подмалевать эту партию. Стакан и пепельницу переставили сюда уже после убийства.

Парамонов словно поймал какую-то новую мысль.

— А почему мы забываем Масловых? — вдруг спросил он.

— Есть доказательства?

— Хотя бы косвенные. Масловы уже два года мечтают о «Жигулях». Очередь, как я выяснил, подошла, а денег-то не хватает. Говорят, просили у профессора — не дал. Скуповат был старичок. Сослался на возможность приобрести редкие и очень ценные книги.

Но Жемчужный не слушал:

— Предположим, что кто-то третий вернулся. Но где он достал финку, так искусно выточенную из напильника? Такую только на заказ сделаешь.

В кабинет заглянул Кершин.

— Завтра-послезавтра можно будет навестить Кутырина. Его уже перевели из реанимации, — сказал он Жемчужному. — Побывай у него обязательно. — Он взглянул на возбужденного Парамонова и насмешливо подчеркнул: — Вон у капитана, похоже, и решение уже готово...

— Пока только предположения, товарищ полковник, — замялся тот.

— Мы включаем в круг расследования также и аппарат издательства, — сказал Жемчужный. — Следователь прокуратуры в курсе. Я командирую туда Рыжова.

— Согласен, — подтвердил Кершин. — Когда выезжаете на место?

— Завтра утром.

— Приглядитесь поближе к Черенцовой. Одна ли она возвращалась на дачу? Интересна также и третья линия: кто из посторонних приезжал за последнее время в поселок? Мне кажется, что Кутырин как раз этого не учитывал.

4. ПОЛКОВНИК ХМАРА

На другой день Парамонов и Жемчужный выехали на дачу Заболотского. Лесная тропинка от станции привела их в дачный поселок на берегу небольшого пруда, густо поросшего у берегов ярко-зеленой ряской.