Поединок. Выпуск 8

— Сделаем так, — решила Костышева, — мы войдем в дом, отвлечем ее. О тебе предупредим, что пришел еще один. У нас к ней дело есть. Собираемся воскресник на заводе устроить. Ходим по домам, уговариваем. Мы пока поговорим с ней, а ты во дворе пошаришь: нет ли чего подозрительного. Так?

— Попробуем, — согласился Гуляев.

Они перешли улицу. В последнем свете умиравшего дня Гуляев следил, как отделившиеся от него Верка и Панфилов подошли к Нюркиной хате и скрылись во дворе. Стараясь держаться у самых заборов, он шел за ними. Калитка открылась. Он шагнул в просторный двор и осмотрелся. В полумгле виден был тупой силуэт клуни. Он прошел по двору, обогнул поленницу, нащупал дверь, распахнул ее. В клуне пахло гнилым картофелем. Он шагнул во тьму. Так и есть: почти до самой стены лежала картошка. Такого количества картофеля хватило бы, чтобы кормить целый взвод в течение недели. Расталкивая ногами картошку, Гуляев обошел клуню от стены до стены и ничего не обнаружил. Надо было идти в дом.

В горнице сидели Панфилов и Верка, а хозяйка возилась у печки.

— Вот и он, — сказала Верка. — Так ты придешь, Нюра?

— Ще не знаю, — послышался певучий голос, в котором Гуляев с трудом узнал тот резкий и хрипловатый, что был у женщины в черном платке. — Може, и буду.

— Нюрка, брось! — резко сказала Костышева. — Все наши будут. Надо готовиться.

— Ох, не знаю, — сказала, выходя из кухни и снимая фартук, Нюрка. Она приветливо взглянула на Гуляева, нахмурилась было, узнав, но тут же заулыбалась: — Той вредный прийшов! Сидайте!

Гуляев поблагодарил и сел. Панфилов вдруг буркнул что-то и вышел. Верка строго посмотрела ему вслед:

— Международное положение острое, бандюки со всех сторон лезут, а ты, Нюра, работница и должна быть вместе со своим классом. Так что в восемь утра у завода.

— Ладно, — сказала Нюрка улыбаясь, — приду. Чего ж вам до нас трэба? — спросила она, поворачиваясь к Гуляеву.

Верка встала и прошла в кухню.

— Вода-то у тебя тут? — спросила она из-за занавески.

— В сенцах, — ответила Нюрка, глядя на Гуляева.

По выражению Нюркиного лица видно было, что она считает Гуляева очередным претендентом на ее симпатии и уже решила, как ей отвечать на его хитрые начальнические приставания.

Верка ворочала чем-то железным в сенях.

— Нюра, — сказал Гуляев, глядя в черные лукаво-насмешливые глаза, скажите, кто вам дал сахар?

Секунду Нюрка сидела неподвижно, и только лицо ее, как платок в руках фокусника, непрестанно менялось.

— Який такий сахар? — спросила она, вся вдруг словно закаменев. — Та вы кто будете, товарищ хороший?

— Я следователь милиции, — сказал Гуляев и показал ей удостоверение, — и я вас, Нюра, прошу ответить мне без всяких уверток, потому что в этом случае вы не понесете никакой ответственности, — откуда вы добыли сахар!

Нюрка что-то прикидывала и соображала.

— Не знаю никакого сахара, — сказала она и встала, — не знаю и говорить ни о чем таком не желаю.

— Сядьте! — повысил голос Гуляев. — И не подходите к окну.

Она покорно села и отвернулась от него. Теперь Гуляев знал, что с сахаром действительно не все чисто. В ней чувствовалось такое внутреннее напряжение, что надо было только точно поставить вопрос — и она выдаст себя.

— Сколько у вас его? — спросил он, немного помолчав.

— Кого? — тоже помолчав, переспросила Нюрка. Гуляев внимательно следил за ней.

Она уже давно должна была закричать, разыграть гнев, истерику, а она вела себя спокойно. Что за этим? Опыт? Растерянность? Растерянной она не казалась, хотя все произошло неожиданно.

— Где сахар? — спросил он резко.

— Та який сахар? — закричала она, вскочив. — Ты чего прицепился? Нема у меня сахара никакого, вот и весь сказ!

Он встал и шагнул к ней. Теперь они стояли лицом к лицу. Он почти вплотную приблизил к ее лицу свое.

— Если ты мне сейчас не ответишь, мы устроим обыск, — отчетливо сказал он, — и тогда посмотрим, как ты заговоришь!

Она дернула головой, прикрыла глаза, отстраняясь от его взгляда.

— Якое такое право, — пробормотала она, — у нас обыскивать? Шо я шпана?

— Кто тебе дал сахар? — он повернул к ней лицо. — Кто дал сахар?

— Господи! — охнула Нюрка. — Та невиноватая я!

— Кто?

Она резко рванулась и отскочила.

— Ты хто такой? — закричала она с гневом. — А ну геть з хаты!

Он снова шагнул к ней.

— Не пидходь! — она схватила со стола лампу и подняла ее над собой.

Он подошел, она смотрела расширенными, сумасшедшими глазами. Он поймал ее руку, выхватил лампу и поставил на стол.

— Кто? Фитиль? — в последний раз спросил он. Она вся съежилась и смотрела на него в каком-то суеверном ужасе. — Он принес сахар?

Женщина молчала.

В сенях снова что-то загромыхало. Хлопнула дверь. Он отошел, чтобы видеть хозяйку и вошедшего одновременно. У порога стояла Верка, вытирая сапоги.

— Мануфактуры-то у тебя сколько! — гневно закричала она. — Всю, что ли, к тебе завезли?

И Нюрка, внезапно сев на лавку, вдруг ответила почти шепотом:

— Усю!