Поединок. Выпуск 9

Полк отличился в битве за Курск, Орел, в небе Ельни, Смоленска, Витебска, Орши, Белоруссии, Литвы и Восточной Пруссии. В одном только октябре 1944 года за семь дней было одержано сто побед. Полк «Нормандия» был специально тогда отмечен в приказе Верховного главнокомандующего. Вот цифры некоторых сражений: 16 октября, совершив 100 вылетов, французские летчики уничтожили 29 самолетов противника, не потеряв ни одного! 17 октября — 109 вылетов и 12 сбитых фашистов. 20 октября — 71 вылет и 11 сбитых вражеских самолетов.

…Это произошло 17 октября 1944 года.

Истребители «Нормандии» получили задание прикрывать в бою советских бомбардировщиков. Самолет Эмоне был атакован вражеским «мессершмиттом», и внезапно его «як» перешел в плоский штопор. С трудом выбравшись к люку, повредив при этом руку и разрезав глубоко ногу, Эмоне выбросился с парашютом. Истекая кровью, французский летчик приземлился. Вокруг шло танковое сражение, от разрывов снарядов и бомб земля дыбилась. Он укрылся в воронке и вскоре увидел, что к нему приближается человек в летной куртке и шлеме — это был Степан Якубов, штурман советского бомбардировщика, одного из тех, кто вел бой вместе с пилотами «Нормандии». Еще там, в небе, Степан видел, как был атакован «як», и засек место, где приземлился французский летчик.

Командир русского бомбардировщика погиб в бою, пулеметчик получил сильные ожоги. Похоронив командира и отведя в медчасть пулеметчика, Якубов поспешил теперь на помощь французскому пилоту. «Он дополз до меня, растянул парашют, положил меня на него и тянул примерно метров двести, до безопасного места». Потом русские танкисты, изменив курс, отвезли потерявшего много крови Эмоне и обожженного пулеметчика в ближайший перевязочный пункт. Эмоне вспоминал впоследствии: «Мы передвигались с остановками, прячась между деревьями. Когда немецкие самолеты, маневрируя, пролетали над нами, русский пулеметчик лежал рядом ее мной. Он был сильно обожжен, но, несмотря на ужасные боли, не издал ни звука. Наконец добрались до маленького леса, где расположился перевязочный пункт, меня положили на солому, много русских приходили посмотреть на меня и подбодрить: Якубов рассказал, что я летчик «Нормандии». Потом в санитарном поезде меня отправили в Москву, и все относились ко мне очень дружественно, искали для меня французские книги, каждый старался что-нибудь подарить мне».

Много лет спустя Игорь Эйхенбаум, переписываясь со Степаном Якубовым, написал ему:

«Дорогой мой боевой брат Степа! Получил твое письмо с воспоминаниями о твоей фронтовой жизни. Своих заслуг, пожалуйста, не уменьшай. Ты спас нашего друга Эмоне и этим завоевал у нас высокое признание… Тебя помнят у нас и любят».

Помнят и любят — как «отца дивизии» — генерала Захарова, инженеров Агавельяна и Рыжова, Филиппова и Корнеева и всех советских механиков, которых ласково прозвали «ангелы-хранители».

Я должен сказать особо о советских техниках. В течение всей войны они ухаживали за нашими самолетами в самых трудных, а порой в ужасных условиях. Они не только мало спали, проводя день и ночь у «своего» самолета, по десяти раз проверяя каждую его часть, чтобы быть уверенными в полной готовности «яков» к бою. Но они находили еще время, если у них выдавалась хоть одна минута, до блеска протирать и начищать наши машины, которые всегда сияли, как зеркало, — мы действительно причесывались перед ними — это не слова. А порой мы видели, как кто-нибудь из них тихо оплакивал в углу «своего» не вернувшегося с задания французского летчика.