Поэма о солнце

Все последующие 40 минут мы молчали, синхронно поворачивая в нужном направлении: налево и прямо 200 метров по переулку, поворот направо, подъем к мосту с серыми подвесными обручами и снова вверх по круглой каменой лестнице к памятнику, с которого было видно весь город. Нил шел на два шага впереди, я плелся сзади, держа руки в карманах. Там почти никогда не было людей, машин – подходящая локация.

Мы сели на каменные блоки, которые опоясывали мемориал по периметру горельефа.

Сверху город был похож на видеоролик с мотогонок на быстрой перемотке. Золотые кольца фонарей и фар сливались в один узор, перемешиваясь с цветными таблоидами, мигалками скорой помощи, магазинными вывесками и сферами людей на улице, образовывая живую тягучую взвесь с черным круглым пятном в центре. Этой темной отметиной была обесточенная улица, на которой зеленый автомобиль влетел в трансформаторную будку.

Снизу доносились крики. По периметру черной дыры на центральной площади раздались несколько взрывов. Через минуту, как по команде, фонари начали гаснуть, расширяясь по кругу в идеальном контуре темного пятна.

Мы смотрели на город, а он следил за нами, не отводя своего огромного сияющего глаза от двух темных силуэтов на монументе.

Нил сидел и смотрел вниз, обкусывая губы. На его детском лице засохли грязные соленые потеки, протянувшиеся вдоль щек к подбородку. Он отбивал пяткой по мраморной плите ритм какой-то песни.

– Я боюсь высоты, – очень тихо сказал Нил.

Я повернулся в его сторону. Сильно хотелось переспросить: «Что, Нил? Ты чего-то боишься? Как интересно». Но, я не стал. Похоже, это был первый раз за все время нашего знакомства, когда он решил рассказать о себе, чем-то поделиться.

– Еще длинную такую скользкую, по стенам ползает.

– Сколопендра?

– Сколопендра, вспомнил, – его передернуло всем телом, – ее да. Я на нее в детстве на даче голой ногой наступил, когда эта дрянь ползучая мою собаку укусила. А она ядовитая была, мне мать так сказала. В больницу сразу поехали, два дня наступать не мог. Из ноги ее острые лапки вытаскивали, не знаю, как они там называются. До сих пор ловлю фантомные боли в ступне, когда в голове ее представляю. Настоящая детская травма.

– А на меня упал… – не успел я договорить, как Нил продолжил рассказывать, по-прежнему уставившись лицом вниз.

– Вот, а в 14 лет я по перилам скатывался в подъезде. На той квартире еще, ну ты помнишь – старая высотка. Там пролеты широкие были – я соскочил неудачно и пролетел три этажа между перил, приземлился на позвоночник. Вдохнуть не мог, клянусь, минут 5 или 7. У меня даже руки посинели. Навечно в голове засел – звук моих хрустящих позвонков о ступеньки. Я боялся, что никогда уже не пойду. А потом встал и пошел. До 23 лет как-то на своих двух доковылял, как видишь – только со сколиозом и опущенным левым плечом. А еще у меня кривая грудная клетка и челюсть щелкает, – в этот момент он подвигал ртом в разные стороны, и я услышал хрустящие щелчки в районе его скул.

– А я так не умею.

– А сестра называет меня собакой сутулой, из-за того, что горблюсь. Не буду же я, как павлин, ровно ходить. Да и больно с ровной спиной из-за сколиоза. Зато в армию не взяли, хотя хотели, несколько раз призывали.

– Надо бы тоже начать сутулиться. А то мне один год до выпуска остался, – посмеялся я.

– Но они все равно меня не смогли туда засунуть, я тест прошел психологический их. Старался отвечать, как можно честно. Где-то даже слишком откровенно выходило. И что ты думаешь? Три диагноза разных поставили, сказали мне голову лечить. Я-то знаю, что этот тест их бредовый, но он мне наруку сыграл. И за это спасибо вселенной, уберегла от ужасной зеленой формы и синтетической склеенной еды.

Он говорил без остановки еще около часа. Жаль, рядом не было дивана, на котором он смог бы расположиться, заведя обе руки под голову. Я бы периодически одобрительно кивал и раз в полчаса спрашивал: «Что вы чувствуете в этой ситуации?» Но Нил успешно обходился без этого цирка.

– Закончились, – Нил посмотрел в пустую пачку Marlboro и кинул ее вниз со склона. Он резко соскочил с плиты и дернул меня за рукав в сторону ступенек.

– Погнали, я сигарет куплю.

– Сейчас? – удивленно спросил я.

– Сисяс, – перекривлял меня Нил.

Мне уже было плевать, что произойдет дальше – я не стал с ним спорить. Да и альтернативных предложений у меня не было. Домой в таком виде я бы не пошел, Нила оставлять тоже не хотелось.

Только вот мне страшно было возвращаться в город, а Нилу, видимо, нет.

Взрыв

Из синих туч начали вылетать холодные капли. Защипало лицо. Дождь усиливался, будто сам Господь выжимал небесные губки над городом – усердно поливая умирающее растение в попытках спасти.