Поэмы 21-го века

Увидев обломки и то, что горело,

Внутри уцелеть ничего не сумело,

Они повернули назад и помчали,

По дороге кабанов они повстречали.

Вот жалко, – оружия нет, без него

Им дичь не доступна, и это давно.

Домчались домой, их волки не сожрали,

В пути, далеко, волков вой все слыхали.

– Мы думали, – волки напали на вас. –

Сказала Юляша, обрадовавшись сейчас.

– То волки от взрыва, скорей всего, выли,

Но нас на пути не остановили.

Такая надежда за целых два года,

Но, всё же – облом, это было знакомо.

За целое лето они успевали дров наготовить,

Чтоб зиму всё время, уж их не готовить.

Морозы зимою огромные были

И этих морозов они «обходили».

Зимою и летом, и ночью, и днём

Любили друг друга они вшестером.

Философ девчонок всему научил,

Что сам он мог знать, – все секреты раскрыл:

Про девичий секс – лесбийскую ласку,

Про то, что в том мире, в общественной «маске»,

Не нравится всё ему, дот замазки,

Что – цели другие у всех там подряд

И все ходят злые и денег хотят,

О том, что проблемы – больше наших, намного

И, что здесь, ведь, лучше, чем в обществе строгом.

Морали и этики, знаний и смысла

Девушки брали с философа мыслей,

Ведь он мысли все рассказывал им,

Они понимали легко и без сил.

Другого наставника не было, просто,

И лес, и луга, для них стали – остров.

Всё в «цвете» своём он преподносил, –

Такое же отношение ко всему, он девчонкам привил.

Его всем хватало в удовлетворенье,

Их удовлетворять ему не было ленью.

Во время совместной любви все «взрывались»

И очереди своей не дожидались, –

Девчонки ласкали друг дружку руками,

Губами везде, и языками.

Любили друг дружку и уважали,

Во всём и всегда они помогали.

Когда от любви муж хотел отдохнуть, -

Хоть часик поспать, т. е. сопнуть, -

Девчонки насильно его не терзали,

Друг дружку любили и ярко пылали.

И страсть эффективная здесь проявлялась,

Наверное, свобода природы сказалась.

И вот одной ночью на родном топчане,

Желая застыть в истоме своей,

Оля, в окошко в небо глядя, –

Увидела ярких два огонька.

Дождавшись исхода горячей любви,

Она всем сказала:

– В окошко смотри.

Увидели все, как летел самолёт,

Как будто по морю там плыл теплоход.

Все вместе они пожелали одно,

Чтоб он приземлился поближе, и всё.

Но он приземляться не собирался,

А только летел высоко, приближался.

Но все понимали, – пролетит самолёт,

И снова надежда – от них уплывёт.

Надежда, – не чтоб их забрали туда,

Где, по мнению философа, – только беда,

А надежда на то, чтоб хоть чем поживиться,

Предметы какие-то приобрести чтоб.

Вот он пролетал, почти все отвернулись,

А самолёт зажужжал – и все повернулись,

И с неба, жужжа, быстро стал опускаться,

В окне уж невидно – где он стал спускаться.

Все быстро оделись и выбежав с дома,

Увидели близко машину знакомую –

Да, то был самолёт, он во всю уж спускался.

– Хоть в дом бы он, вдруг, наш не врубался. –

Сказал в миг философ, слегка испугался.

Самолёт пролетел над соснами низко,

И прям на лугу сел сразу он быстро.

– Оля, на дерево лезь, побыстрей,

И тщательно ты рассмотреть всё сумей,

Бинокль возьми, хоть и темно,

Но всё же взгляни, вдруг увидишь чего.

Юля и Аня, сани впрягай,

Поедем, рискнём, тут близко, давай.

Катя, давай, – теплей одевайся, –

Поедем с тобой, не сомневайся.

Умчались они, но им Оля сказала,

Что он прям у леса, на лугу, показала,

Умчались конкретно, животные знали, –

Как нужно бежать, когда их подгоняли.

Добрались до туда и взрыва всё ждали,

А взрыва то не было, – они то поняли,

Что самолёт успел то причалить.

Но всё ж самолёт не посадили,

Так как под ним деревья валились,

Он сам долетел и сел на деревья,

Его не повернули на ровность земелья.

Философ с одною своею женою

Подошёл осторожно, я это не скрою.

Закрыты все двери, с окна валит дым,

– Он скоро взорвётся, быть может, а с ним…

Про худшее думать совсем не хотелось,

А в воздухе дым шёл, и что-то там тлелось.

Самолёт к земле весь уж пристал,

Под собой деревья все поломал.

Философ на дерево тихо залез,

К окну приблизился, в него он пролез.

А Катя стояла, внимательно слушав, –

Быть может, уж кто-то вылез на «сушу»

И где-то следит за ними в кустах,

Но ею на всю не овладел страх.

Философ залез, об человека споткнувшись,

Было темно и он всё ж, рискнул, же…

– Есть кто живой? Давай говори. –

Философ прокричал раза три.

В ответ – тишина. Катя голос слыхала,

И то, что он его, она твёрдо знала.

Философ до двери дошёл задыхаясь,

Он их смыканул, но они не открывались.

Подумал, – в кабине не знаю где кнопка,

Чтоб двери открыть, а внутри здесь, как топка.

Решил он с окошка всех выкинуть вниз,

Катерине сказал, чтоб-то не был сюрприз.

Окошко не очень широкое было,

Он сам чуть не застрял «и не было мыло».

Нащупал кого-то, грудак распахнул, –

Послушал сердечко, – ни чего ни шепнул,

Сердечко не билось, худой вроде был.

Просунул он тело в окошко и сдул,

Другое нащупал – и вновь нет дыханий,

«Похоже, конкурентов не будет для бани,

Для нас, для меня, в общем, – так нам и надо», –

Подумал об этом и тело донёс,

И выпхнул с окошка, уже дул мороз.

Но ему, мужику, было – аж жарко,

Пока он их всех валил в снег из «парка».

– Такие вот ныне в тайге развлеченья:

В дыму шибуршаться в машине отдельной,

Средь мёртвых людей оружья искать,

А их тут не много, я смог посчитать.