Читаем Поэмы полностью

Поэмы

Великий человечества Патрон,Радетель Мира нынешних времен,На рубежи вернувший легионы,А в Рим — Мораль, Искусства и Законы, —Как Музе не воспеть тебя! ОнаБлагоговенья правого полна...Эдвард и Генри, чтимые молвою,И мудрый Альфред,[142] славой взыскан вдвое,Закончили державные Дела:Обуздан Галл, алчба его прошла,Унижены враги, взяты Столицы,Порядку время в Мире воцариться, —Но вслед за шумной тризной тихий вздох:Неблагодарен человек и плох...Что Доблесть, если Зависть бродит рядомИ ест ее — до смерти — жадным взглядом;Воистину — ее не истребитНаивеликим подвигом Алкид![143]Добычею быть Зависти — вот доляВсех, кто восходит в ярком ореоле;Лучи их — блеск обыденный мрачат;Нам в Солнце Славы мил его закат.Хвала тебе! хвала тебе всецело!Поспела жатва — и хвала приспела.Великий друг Свободы! во царях —Превыше всех, кто памятен в веках!Оракул, чье любое изреченьеЕсть Истины святое Откровенье!Ты чудо венценосное! С тобойНе в силах вровень встать никто другой!Но, Сир, не скрою: в нынешнюю поруВсе предались всеобщему раздору.Тебя мы чтим — а больше никого.Мы славим то, что пусто и мертво.Поэты как монеты: чем древнее,Тем, ржавчиной изъедены, ценнее.Все Чосера читают наизусть,Негодник Скелтон разгоняет грусть,[144]Твердят, читая Спенсера: "Однако!"За вздор шотландских виршей лезут в драку,И в память Бена хором поклялись,[145]Что Музы с ним "у Дьявола" сошлись.Пусть почитали славных предков греки,Не стать ли нам мудрее в наши веки?Не зря ж гордимся собственным трудом;Мы строим, пишем, пляшем и поем,Мы через обруч скачем — а на этоНет у Афин достойного ответа.Вино — с годами лучше. А стихи?Бессмертье спишет с Барда все грехи?Но если так случается, и часто, —Тогда в какие сроки? Лет так за сто?Единый час быть должен утвержден,Когда поэту время в Пантеон."Столетний старец — классик, это ясно.С подобным мненьем публика согласна".А если годика недостает,То кто он? Патриарх?.. Наоборот —Наш — в девяносто девять — современник?Как все коллеги, неуч и мошенник?"Британской снисходительности мзда:Годок иль два простим ему всегда".Тогда года — за годом год — вручную,Как щиплют конский хвост, щипать начну я,Всю Древность, как сугробы, растоплю, —И возрастом поэтов растоплю,Как хворостом, печурку, — а в итогеВенками удостою только Дроги.Шекспир, о ком актер и театралНе вымолвят ни слова без похвал,Писал не для бессмертья, а из денег.Он в Пантеоне не герой, а пленник.Бен, стар и плох, творил не на века —Он знал, что наша память коротка.Кто помнит нынче Каули? Он с намиСтремленьями, а вовсе не стихами;Не Пиндар он,[146] тем менее Гомер,Хоть дорог мне возвышенный пример."Но знамениты все! И несомненно!Каких юнцов не учат строчкам Бена?Каким дебатам не кладут конец,Сказав: Бен мастер, а Шекспир творец,У Каули открытая натура,В Бомонте Флетчер встретил Диоскура,[147]Был Шедуэлл[148] — стремительный порыв,Уичерли зато нетороплив,О чувствах пели Саутерн и Роу[149] —И в верности клялись родному крову".Се — Глас Народа. Очень странный глас.Глас Господа он — но не каждый раз.Старинный фарс он славит стоязыкоИ почитает пьеской невеликой"Беспечного супруга"... Как тупа,Слепа к изъянам Прошлого толпа!Что ж, наши Предки, полные отваги,Нас превзошли — ив скверне и во благе.На старцев Спенсер опирался сам;Был хром стих Сидни там, где римский — прям;Пел Мильтон Небу вызов и угрозу,Но полз, как Змий, втираясь брюхом в прозу;В остротах добиваясь остроты,Он рушился с небесной высоты,Хотя не трону слог его речистый,Как делал Бентли,[150] на руку нечистый, —Как и Шекспиру, впрочем, не в упрекОбычай знать Шекспира назубок.Во дни двух Карлов легкое занятье —Стихосложенье — спелось с нашей знатью:Спрат, Кэрью, Седли,[151] сорок сороковСановных сочинителей стихов,Украсив строк бесплодную ПустынюОдним Сравненьем где-то посрединеИль озарившись Мыслию одной,Писали вирши в тыщу миль длиной.Мы пишем лучше, но куда как кратко,И Критика — вот Краткости разгадка,А старикам Закон не писан наш —Им рукоплещут за любую блажь.Иль берега блаженного Эйвона[152]Не знали сорняков во время оно?Трагедия! как только Беттертон[153](Он Трагиком великим наречен),Велеречивый Бут[154] и остальныеПровозгласили имена былыеС нажимом и коверкая... ОтцамИ тем неведом был подобный срам.Нисколько на Былое не клевещем?Но как нам быть с обычаем зловещимДурной пример отцов перениматьИ, в путь пойдя, идти покорно вспять?И ты, старинных россказней любитель(В отличье от меня), — читатель, зритель, —Пойми, что лишь завидует позерИ, славя старых, юным шлет укор.Отнюдь не Греки этому виною:Они-то не гнушались Новизною,Античность — в свой расцвет — была нова.На что нам Мертвых мертвые слова?Едва восстановились Дни ПокояИ Карл вернул величье вековое,Переиначив на заморский лад,[155] —"Всяк жить, как он, любить, как он, был рад".О Родине радея равнодушней,Гордились пэры собственной Конюшней,Солдаты стали галлами на вид,В любом паже прорезался пиит.Во мраморе возлюбленных ваяли,Будили жизнь в расплавленном металле,Писали маслом, ткали гобеленИ к Сладострастью попадали в плен.И диво ли, что с Музою игривойЗа чашею сошелся Свет глумливыйИ струны — то тревожны, то нежны —Сердцам и душам стали вмиг нужны?Но Англия шалунья, кто с ней сладит?То призовет Монарха, то спровадит.Сегодня Тори, завтра Виг в чести.Сегодня пить, а завтра пост блюсти.За Государя! Супротив Тирана!..Короче говоря, непостоянна.Бывало время — все вставали в Пять,Хозяин раньше слуг стремился встать.По твердо заведенному порядку,Жена шла в церковь, сын писал в тетрадку;Отец учил мужающих сыновИ Бога чтить, и доблести Отцов;Все знали: роскошь гибелью чревата —И только в Дело вкладывали Злато.Но нынче век другой: и стар, и млад,Богач и нищий, — все стихи строчат.Отцы и деды, сыновья и внукиБерут коль не Перо, то Книжку в руки;Театром бредит весь прекрасный пол;Не молятся — поют, садясь за стол.Хулителю Искусств, мне стало худо:Стихописанье хуже, чем простуда;В который раз даешь себе обет,Начав с Утра, отринуть этот бред —А утром вновь строчишь остервенелоВсе, что в мозгу и в сердце накипело.Из подмастерьев вышли Мастера!Не вдруг решил Уорд:[156] пришла пора.Врачи проходят Курс Наук в Париже(Изящным танцам не научат ближе)!Кто, строя мост, не вбил ненужных свай?Не Рипли же,[157] известный разгильдяй!Все учатся — но только не поэты.Любой дурак готов писать куплеты.И все же, Сир, беда невелика.Крамолы нет в стихах наверняка.И Глупость служит Разуму порою.Кто песнь поет, тот занят лишь собою.Пусть пишет, как примерный ученик, —Он не восстанет, не начнет интриг.Нет денег, нет читателей — не важно.Он скажет: Вдохновенье непродажно.О Мщенье он рассудит: чепуха.Размерен, как размер его стиха,Отшельник, он Садочку сложит оду,Безропотно садясь на Хлеб и Воду.Вы скажете: на что нам рифмоплет,Ведь он с чужого голоса поет!Но и Поэт, когда он с Музой дружит,Не воин пусть, а все ж — Державе служит.Что, как не песнь, дитя подхватит вмиг?Как чужестранцу выучить язык?В чем мера есть и каждый слог на месте?Воистину — стихи достойны чести.Не плох Поэт, а плох он лишь тогда,Когда Тирана славит без стыда,Порочит Веру, развращает Нравы —И нравятся Двору его забавы.Несчастный Драйден! — Лжет Роскоммон! — ТвойБессмертный лавр при Карле был трухой.А в наши дни лишь слава Аддисона(Не будь тщеславен он) незамутненна.Он от дурного вкуса Юных спас,Он Страсть заставил воевать за нас,Он научил нас думам о ВысокомИ Благо обратил в укор Порокам.Ирландцы скажут: стих за них стоял,В суде, да и в торговле выручал,Он защищал Отчизну от навета.В Ирландии чтут Свифта, чтут Поэта.Он, как больную, врачевал Страну,Он тронул Милосердия струну,Он заклеймил Порок, он Честь восславилИ Луч Любви в бессмертие направил.Но вел не он один людей из тьмы:Как хорошо перевели ПсалмыХопкинс и Стернхольд![158] Состраданье к сирымВнушило силу благозвучным лирам, —Благоговенье вызвал подвиг их. —Олимпу по душе парнасский стих...Поэзия труды и отдых скрасит,От Папской власти нас обезопаситИ даже руку турка отведет.Священник молит, а Певец поет —И, кажется, моление — чудесней.Но Небеса заслушаются песней.Селяне, предки наши, в дни страдыТрудом и потом праведно горды,Венчали жатву ежегодным Пиром —Беспечной пляской, пением всем миром.Их жены, домочадцы — весь народПускался в непременный хоровод,Повсюду смех звучал, стучали чаши —Умели веселиться предки наши.Шутили друг о дружке пресмешно,Друзьями оставаясь все равно.Не Время ли само возревновало,Вложив в уста невинным шуткам жало?Друг, ополчась на друга, дом на дом,Вступили в тяжбу жалящим пером;А побежденные в словесном спореУже взывали к Правосудью вскоре,И Правосудье начинало мстить. —Поэты, поскучнев, учились льстить,А не язвить. — Лишь те, кто посмелее,Не поступились Волею своею —И вот Сатира в мире завелась,И славит Благо, разгребая Грязь.Мы Францию пленили. Но искусствоФранцузское пленило наши чувства.Мы полюбили прихотливый стих,Изысканность, безвестную до сих.Уоллер перевел мосье Корнеля,Но рифмы, с ним сравнимые на деле,Лишь в Драиденовых строках зазвенели, —Хоть кое в чем, на наш британский вкус,Тем Драйден и хорош, что не француз.Поэтика! о ней мы не грустили,Пока Братоубийством путь торили;Ведь и Корнель, и яростный РасинК нам припозднились не на год один.Не то чтоб мы трагедии не знали, —Ведь Отвей был,[159] ведь был Шекспир вначале,Но Отвей был не так уж и велик,А у Шекспира был дурной язык.И Драйден — при своем усердье — все жеВычеркивать не научился тоже.Иной вздохнет: а стоит ли огняКомедии мышиная возня?Хоть Помысла высокое стремленье,Как учит Жизнь, еще не извиненье.Как редок в этом деле Идеал!Глупцов ли Конгрив эдак обозвал?[160]У Фаркера вульгарны диалоги,[161]У Вана — сами замыслы убоги,[162]Хоть шутки и не плохи. Метит в цельАстрея:[163] все прямехонько в постель!А Сиббер вообще ничем не блещет,[164]Хоть публика ему и рукоплещет.И пусть их Гонор непомерно яр,У всех одна забота — Гонорар.О вы! за славой мчащиеся вместе,Ладьи сует под ветром пошлой лести.Какую бурю подняли гребцы,Идя ко дну, а метя — во дворцы!Искатель Лавров отдыха не знает —Волна то валит с ног, то поднимает;А тот, кто удостоился похвал,Глядишь — иль разжирел, иль отощал.Но самая ужасная Химера —Чудовище Галерки и Партера.Толпа. Чернь. Клака. Театральный люд,Желаньем обесславить лучших лют,Настроившийся с самого началаНа шум потехи, пакости, скандала.Недаром Бриттам фарсы в самый раз.Вкус Плебса вкусом Знати стал у нас. —Вкус — вечный странник. Мысль его рождает,Слух утверждает, Зренье насаждает. —Театра нет; нет чувства, нет идей —Лишь топот ног да ржанье лошадей.Пошли балы, турниры, карнавалы,Епископы, Герольды, Генералы —И даже Триумфатор. Да какой!Шут Сиббер в латах Эдварда! Герой!Все до ушей зевают: вот потеха!И Демокрит здесь помер бы со смеха.[165]Не так белы Слон или же Медведь,Как зрители. — Да как не побледнеть! —Реви, дурной поэт! реви и дале,Чтоб Слон с Медведем больше уважали!Повесели и Голытьбу и Знать —И благодарно примутся орать.Не волчий вой, не грохот ураганаНад ледовитой бездной Океана —Галерка и Партер благодарятТо Квина, то мисс Олдфилд за наряд[166] —Не столько королевский, сколько гнусный,А главное — убийственно безвкусный.Бут вышел! Бей во все колокола.А что сказал? Ни слова. О-ла-ла!Что удалось в сегодняшнем спектакле?Трон из фанеры и парик из пакли!Но чтобы не сойти за ворчуна,А то и за ревнивого вруна,Я покажу — и окружу почетом —Поэта в поединке с Рифмоплетом.Меня волнует истинный Поэт,Он будит Страсть, любой избрав предметСвоею темой, — радует, печалит,То ужасом, то состраданьем жалит,По воздуху мой ум переносяВ Афины, в Фивы, — зная все и вся!Но не одна Игра ВоображеньяВсеобщего достойна восхищенья;Есть авторы (и к ним вниманья жду),Которые с Дидактикой в ладу.Иначе б на вершину ГеликонаМы не взбирались целеустремленно.Что нашей Библиотекой слывет.Пока не полн еще Мерлинов Грот?[167]И все же Мысль не свойственна поэтам —И я сейчас поведаю об этом.Все дело в том, что мы куда страннейИ сумасбродней остальных людей,За что нас зачастую не выносят, —Поем не то и не когда попросят;Мы час один молчим из десяти —Как публике подобное снести?К тому же мы горды не по заслугам:За строчку бьемся насмерть с лучшим другом,Непосвященных яростно клянемИ перчим стих двусмысленным словцом.Но главное, предерзостные твари,Посланья посвящаем Государю —И чаем: будем вознагражденыАрендою и Местом от Казны.Поем хвалы Героям и Победам(Историки пускай плетутся следом) —И ждем: нас призовут. Ведь повезлоРасину при Дворе и Буало.Нельзя тебя не славить, Сир! Но этоЗанятье для достойного Поэта.Так назови его! Хоть обозначь!Искусств Первосвященником назначь!Как образ Карла уцелел доныне?Усильями ваятеля Бернини.[168]И Неллер сохранил на полотнеНассау на послушном скакуне.[169]Резец и Кисть работают на славу,Хотя поэтам это не по нраву.Отважный Вильям и страдалец КарлВыходят, словно Блэкмор или Кварл.[170]О Бене вслед за Деннисом заметим:"Он и монарха делает медведем".Но Полководец или Государь,Во мраморе восславленные встарь,Воистину воспеты — только Словом,С Деяньями их вровень стать готовым.Ах, только б мой Пегас не сплоховал,Когда запеть о Сире час настал!Ты мореход! Ты в битвах победитель!Ты мирных дней высокий Вдохновитель!Рев Варварства твоя смирила Речь:Народы уронили ярый меч.Как сном, объяв покоем Твердь Земную,Кивком ты укротил и Хлябь Морскую.Проникнут Мир твоею Правотой.Цари Востока пали пред тобой.И лишь стихи Король ни в грош не ставит!Я не из тех, кто лжет или лукавит(А недостатка нет в них никогда,И все они рифмуют без труда),К тому же я — невольно пусть — печалю,Когда я славлю, все твердят: я жалю —Не отвязаться от таких слушков:Так не чернит ничто, как Тушь глупцов,А похвалы их отдают наветом,Для вящей злобы чуть переодетым,Гнусны льстецы — и падкие на Лесть.И если Лесть в моем посланье есть, —Его, как вздор, какой понаписалиО государях Юсден[171] и так дале,Как палую пожухлую траву, —Сир, прикажи похоронить во рву!

Перейти на страницу: