Поэмы. Драмы

Просовецкий

Не удалось: не тайно, не врасплох,

Нет, силою к нему вломился Ржевский.
Прогнали молодца. Теперь дурак,
Хотя не слишком верит, что Прокофий
Женат на Ольге, — вздор такой несет,
Что уши вянут! «Жертвовать России
Я всем обязан, — вот что он поет, —
И самой тяжкою обидой личной».

Хаминский

Вот истый римлянин в ваш век развратный!

Vir generosus, fortis anima![205]
Xa! xa! xa! xa! — Привел же бог услышать
Под старость лет такую чепуху,
Какой я и у хитрых езуитов
Не слыхивал. Случалось, патер Чиж
Порой и выхваляет стариков,
Которых жизнь нам описал Плутарх,
Да никогда не опускал примолвить:
«Язычники! и жарятся в аду
За слепоту, за гордость. Всех их выше
Святый Франциск Ксаверий».

Заварзин

Атаман...

Просовецкий

Не атаман — боярин-воевода:

Прошу не забывать.

Заварзин

Пожалуй! но

Ему, боярину, скажу одно:
Плутарха мы не знаем; впрочем, верю,
Что плут и архиплут, как все ксендзы;
Да дело в том, что ведь казак Мартыныч,
От ереси латинской он отстал,
Так вряд ли ксендз Плутарх ему поможет;
А если не поможет сам себе,
Боярствовать ему не долго.

Заруцкий

Знаю.

Старик, о чем ты хочешь говорить...

Несколько стрельцов и казаков навеселе; есаул Чуп, его поддерживает стрелецкий сотник.

Чуп

Сердит, а молодец, где только схватка,

Где рубятся! — Да вот тебе Христос:
И наш не промах! — Э! хе! хе! Ты здесь,
Мартыныч, здравствуй!

Заруцкий

Здравствуй, дядя Чуп.

Гуляете?

Чуп

Гуляем и гарцуем!

Москали Ляпуновские поят
Нас на убой... Брат, разливное море!
Ты любишь Ляпунова? а?

Заруцкий

Люблю.

Чуп

Так выпей же и ты за Ляпунова!

Заруцкий

Охотно. Много лет!

Чуп

Спасибо, пане!

И за тебя вот выпьем мы теперь
По чарочке.

Заруцкий

Благодарю вас, хлопцы.

Чуп

И грамотку (ну, знаешь?) подписали

Мы, есаулы. Нас с поклоном всех
Прошали Ляпуновские москали,
И мы не отказали; да и грех
Отказывать: написано красно.
И ты подпишешь?

Заруцкий

Посмотрю.

Чуп

Чай, глазки

Повыпялишь и станешь разбирать?
А мне не надо: я готов за ласки
Сто тысяч, пане, грамот подписать.
Прощай, Мартыныч.

Заруцкий

С богом!

Уходят казаки и стрельцы.

Просовецкий

Про какую,

Скажите, грамотку толкует он?

Заварзин

Про грамотку такую, Просовецкий,

Что сгубит воеводу, да и нас.
Принес я список.

Просовецкий

Подавай: прочтем!

Заварзин

Да как-нибудь придумаем втроем,

Как под подкоп злодея Ляпунова
Нам свой подвесть. Не должно мешкать нам,
Предупредим его; или не дам
(Вот бог тебе, боярин!) ни копейки
За наши три головушки и шейки.

Заруцкий

Бумагу, Просовецкий, можешь взять;

К себе домой ступай ты с нею. Знаешь,
Не грамотей я; ты ее прочти
Внимательно, размысли содержанье,
Потом мне перескажешь. Между тем
По табору побродим мы, посмотрим,
Как молодцы пируют.

Просовецкий

Лестно мне

Доверье воеводы.

Заруцкий

До свиданья.

Просовецкий уходит.

Вот человечек: пуст, как шелуха!

Заварзин

А в атаманы вышел!

Заруцкий

С рук нарочно

Я сбыл его: не для него, о чем
Осталось нам поговорить.

Заварзин

Бумага...

Заруцкий

Я не читал ее и не прочту.

Да нет нужды: о ней давно я ведал
И ныне же к ней руку приложу.

Заварзин

Помилуй!

Заруцкий

Не пугайся. Пьяный Чуп,

Ей-богу, прав: сто тысяч грамот смело
Подписывай; слова еще не дело.

(Хаминскому.)

Решился ли Гонсевский?

Хаминский

Он не прочь,

Да приуныл с вчерашней неудачи.

Заруцкий

Неужто?

Хаминский

И твердит, что казакам

Пристать было в пылу сраженья к нам.

Заруцкий

Конечно, и тогда бы вы, быть может,

Не уцекали добрже...[206] Ха? ха! ха!

Хаминский

Тут не к чему смеяться: нет бесчестья

Такому многолюдству уступить.
Но ты...

Заруцкий

Но я, Хаминский, не намерен

Для пана Александра с головой
Расстаться. Мне пускай спасибо скажет,
Что мы, по крайней мере, бились с ним
Довольно плохо. Если бы не я,
Не в Белый город вторглись бы москали,
А в самый Кремль. Я хлопцев удержал
Едва-едва; судом казачьим даже
Грозили мне, а суд казачий, брат,
Короток... С ними я стравлял Прокофья;
Ему и горя мало: в ус не дует!
Околдовал их, — мне беречься должно.
Однако... Да! Гуляют молодцы...
Поит их Ляпунов, чтоб подписали
Его премудрость... Хорошо! — Ты здесь
Повысмотрел наш табор? На Арбате
Стоит Прокофий: гряньте на Арбат,
Сегодня же под вечерок, дружнее;
Сегодня нас застанете врасплох.
Схватите Ляпунова, изрубите,
От Ляпунова, ради всех святых,
Меня избавьте! — Без него, ручаюсь,
И казаков склоню я. — Только чур:
Не нарушать условья.

Хаминский

Пани Мнишек

Довольна нами будет.

Заруцкий

Сам ты пан.

А в Кремль назад найдешь ли, брат, лазейку?

Хаминский

Найду.

Заруцкий

Прощай.

Уходит Хаминский.

Ну, видишь, Заварзин?

Заварзин

Так, атаман; да только если, если...

Заруцкий

Не повезет? Не без запаса я.

Да расскажи, что Троекуров пишет?
Его гонец?

Заварзин

Жить долго приказал.

Заруцкий

Проворен ты... Опять ватага валит.

Пойдем.

Заварзин

Доносит Троекуров, что...

Уходят, вполголоса разговаривая; входят стрелецкий рязанский голова, голова стрелецкий прежних Тушинских дружин, еще стрелец и француз, служащий в немцах, в рати Трубецкого, потом Ржевский, который останавливается отдаль, не замеченный прочими.

Тушинский голова

Что правда — правда: крут ваш Ляпунов,

Веревка у него за ослушанье,
Веревка за насилье, за грабеж,
За буйство та ж проклятая веревка.
Вдобавок горд: бывает, что в прихожей
Прождет и голова и сын его,
Да и боярин; не велит к себе
Пускать в избу — и только!

Рязанский голова

Тут не гордость:

Дела, заботы, — занят день и ночь;
Не хочет, чтоб мешали.

Стрелец тушинский

Чтоб мешали?

Пустое! Он ревнив: ведь у него
Живет красотка; за нее боится,
Ее хоронит.

Второй голова

Что ж? жена его.

Первый голова

А разве видел ты, как их венчали?

Второй голова

Не видел, да слыхал.

Первый голова

То-то и есть!

Ржевский поспешно уходит.

Те часовые живы ли, скажи,

Которых бешеный осилил Ржевский?

Второй голова

И живы и здоровы.

Первый голова

Мудрено.

Второй голова

Ничуть. Вот что Прокофий говорит:

«Меня пускай обидят! не взыщу.
Обидеть же присягу берегись,
Да берегись обидеть земледельцев
Несчастных, разоренных: я за них
Жестокий, непреклонный, грозный мститель».

Француз

Поквально! Sacrebleu! Henry,[207]

король наш(Ма foi![208] большой, славной король)... ему
Служиль я месте с Jacques de Margeret,[209] —
Henry наш то же самое твердиль.
Mais [210] — с дамами Henry гораз ушивей.

Стрелец

А что такое дамы?

Француз

Дами? Dames,[211]

Боярини по-русску.

Второй голова

Чем же, брат,

Невежлив с ними храбрый воевода?

Француз

Невежив. Je comprends![212]

Сказали мне:Тот сумасшедша, тот cerveau brule[213]
Буль брат жена Messere[214] Прокопа.

Первый голова

Ну?

Француз

Бранились оба ошень, а молшать

Своей бояриня велел Прокопа.

Второй голова

И дело: не вступайся в ссоры мужа.

Француз

En France [215]

ушив обышай: дами насМирят и ссорят.

Стрелец

Хороши! Да что

И говорить? Сплошь нехристи все немцы.

Второй голова

Бумагу ты подпишешь?

Первый голова

Так и быть;

А только согласись, что крут Прокофий.

Второй голова

Пожалуй, братец; в самом деле был

Приветливей покойный Скопин-Шуйский!

Стрелец

Да! царствие небесное ему!

Сердечный был надежа-воевода.

Первый голова

По нем рыдали самые враги.

Его злодейка тетка опоила?

Второй голова

Не знаю: общий слух; а впрочем, брат...

Входят Захарья Ляпунов и еще кто-то.

Захарья

Здорово, молодцы!

Второй голова

Захар Петрович,

Тебя ли видим? Ты ли то, родной?
Не чаяли...

Захарья

Увидеться со мной?

Да бог привел. Где брат?

Второй голова

У Трубецкого.

Захарья

Что смотрите? Не на него ль, шального?

Второй голова

Вестимо.

Захарья

Мне приятель дорогой.

Скажи им, Ванька, кто ты?

Ванька

Нет, спою.

Захарья

Так, спой.

Ванька

Как в Московском царстве,

В русском государстве
Жил-был скоморох.
Был плясун проворный,
Был певун задорный
Ванька-скоморох!
Вдруг не стало шуток!
<Песен>, прибауток;
Только ох да ох!
Ах! с тоски, с кручины
Тоне стал лучины,
Весь исчах, засох!
А с какой причины
Точат грудь детины
Плач и стон и вздох?
Али кем обижен?
Белый царь пострижен,
Свел царя холоп,
Свел в тюрьму с престола...
Ох! святый Никола!
Лечь бы в темный гроб!

Захарья

Ты видишь: прежний шут царя Василья,

Теперь же полуумный и блажной.
Сидели вместе в той же мы темнице:
За песни он, которые, шатаясь
По улицам, юродствуя, певал;
Я — не за песни. Смерти ждали мы:
Уж был и день назначен; что же? Я
Стряхнул оковы, выломил решетку,
Освободил и шута и себя.
Признателен мошенник: песню в честь мне
Успел сложить! — Да полно вздор молоть;
Пора: пусть кто-нибудь меня проводит
К боярам-воеводам. Их не грех
(Скажу я мимоходом) уподобить
Орлу и лошаку и осетру,
Которых бы в одну впрягли телегу:
Тот тянет вверх, тот вниз, а осетер,
То есть Иван Заруцкий, прямо в воду.