Поэмы. Драмы

Булат

Не отвергай, прими благодаренье,

Великодушный муж, за то спасенье,
Которым я, не друг твой и не брат,
Тебе обязан!

Иван

Не за что, Булат.

Булат

Позволь мне...

Иван

Вздор! тебе даю я слово:

Все было сделано охотно. — Да!
Изволишь видеть: наша вся беда,
Что это сердце мягко, не сурово,
Вот, как у многих.

Булат

Заплачу тебе,

И с лихвою.

Иван

Спасибо, мой любезный.

Булат

Клянусь: тот час тебе не бесполезный,

Когда, чужой мне, о моей судьбе
Ты пожалел, и мой народ железный,
Бесчувственных товарищей моих,
Покрыл стыдом и срамом! — Сколько их,
Клятвопреступников неблагодарных,
Мной одолженных! Сколько здесь таких
Бездушных, что в словах высокопарных
В свидетели блаженных всех духов,
Всех ангелов господних призывали:
«Булата не покинем в день печали;
Булат-де избавлял нас от врагов,
Стоял за нас, кусок последний хлеба
Нам отдавал!» — И что ж? (перуны неба
На всех вас, вероломные друзья!)
Попал в беду — и всеми брошен я;
Им стало жаль — чего? — презренных денег!

Иван

Признаться, нрав их должен быть жестенек.

А впрочем, деньги — мне позволь, мой свет,
Заметить — вовсе не презренны, нет!
И не презрительны: им с давних лет
Все воздают почтенье, и большое.
Но память нам оказанных услуг,
Но благодарность — видишь ли, мой друг, —
Есть дело точно самое святое.
Однако толковать все про одно
Довольно скучно. Кстати! я давно
Слыхал, что ты силач, и несравненный,
Что сотню сопостатов, словно птах,
Шутя, разгонишь... но, Булат почтенный,
Ты мне всю правду исповедай: страх —
По-просвещенному, по-европейски,
Панический (их разговор злодейски
Мудрен, а нечего сказать, — учтив!),
Тебе знаком ли этот страх?

Булат

Труслив

В одном я случае.

Иван

В каком? Киргизских

Наездников боишься?

Булат

Подлых, низких,

Презрения достойных дел боюсь.

Иван

Шутник! шутник! — А на святую Русь

Охотно ль отправляешься со мною?

Булат

Отсюда прочь прошуся всей душою.

Иван

Прекрасно! — Стало, в шляпе дело. Брат,

Пойду, кой с кем прощусь, а завтра с светом
В дорогу... Нас не задержи!

Булат

Об этом

Не беспокойся: никогда Булат
Не мешкал сборами.

Иван

Ну ж, до свиданья!

Булат

(один)

Стране моей я все свои желанья,

Единой ей все думы, все труды,
Все чувства посвящал, — и вот плоды
И ран моих, и ноту, и страданья!
Народу собрал здесь довольно бог:
Но в множестве голов и рук и ног
Я ни одной души сыскать не мог.
Прощай же, город трупов! без возврата
С твоими камнями, страна моя,
С детьми твоими распрощаюсь я!
И с кем связала же судьба Булата,
Меня в товарищи дала кому?
Непостижимо моему уму,
Как изо всех гостей иноплеменных,
Сюда торговлей жадной привлеченных,
Решился этот именно на то,
Чего мне оказать иной никто
Не захотел... Как может добродетель,
А пуще сердоболье жить в груди,
Где даже сердца вряд ли мне найти?
Но он мой избавитель, благодетель —
Довольно! Если в нем и нет огня,
Что нужды? Долг первейший для меня
Ценить одно: его благодеянья.
И впрочем, что ж? Холодность не порок:
Так потушу ж и самые мечтанья
О совершенствах, коих строгий рок
Дает не всем. — Мне душу сокрушила
Неблагодарность; чистые светила,
Небесные! внемлите: жизнь моя
Пусть будет и печальна, и злосчастна,
Пусть только укоризны не причастна,
Пусть сам избегну, чем гнушаюсь я!

Входят Зулейка и Зарема.

Зулейка

He помешает витязь нам, Зарема;

Напротив: в нем
Советника, помощника найдем.
Так ты ко мне пришла, к старухе, из харема,
Чтоб видеть постояльца моего,
И говоришь, что именно в него,
Забыв и род свой и величье сана,
Влюбилась гордая Андана?

Зарема

Он, матушка, красавец?

Зулейка

И такой,

Каких мне мало
В теченьи жизни вековой,
Клянусь пророком, попадало.

Зарема

И русский?

Зулейка

Русский; и пока

(Считать нельзя же старика
Василья и Фому хромого)
У нас один.

Зарема

Искать мне нечего другого:

Он, точно он!

Зулейка

Его привесть

В харем княжна велела?

Зарема

Сегодня вечером.

Зулейка

Твоей княжне донесть

Я очень бы хотела,
Что нас такая честь
Едва ль порадует: когда услышим весть,
Какого требует несбыточного дела
От нашей храбрости она,
Мы тотчас вспомним кол и колесо и плаху
И с одного со страху
Умрем.

Зарема

Не бойкая ж душа ему дана!

Булат

Зулейка, — я тебя в Бухаре целой

Одну еще люблю;
Но обуздай язык свой слишком смелый:
И от тебя не потерплю,
Чтоб ты злословила того, который...

Зулейка

Любезный, не ищу с тобою ссоры;

Да мне Зарема дочь, я ей родная мать:
Я правду ей должна сказать.

Булат

Ты правду говоришь? — нет! не греши напрасно;

Ручаюсь: он не трус!

Зулейка

Прекрасно!

Давно ли с ним знаком ты, мой отец?
Со мной ли споришь? — Молодец
Или не у меня, не здесь, в моих хоромах,
Живет не много и не мало — год;
Не чудо ж он какое, не урод,
Чтоб я, старуха (и скажу: не промах),
Не разглядела бы и в этот срок
Какого поля
Голубчик ягодка!

Булат

Он гость твой!

Зулейка

Ваша воля,

А что не быть слепою — не порок.

Вбегает Иван.

Иван

Ох! не опомнюсь! ох! я весь не свой с испуга!

Зулейка

С испуга?

Иван

Бабушка! я только что от друга

(Он здесь товарищ нам: у дельного купца
Нет никогда друзей и быть не может, кроме
Полезных по торгам). На рынке в новом доме
Живет мой друг, Гассан, у самого дворца;
Я с ним простился; вот иду я мимо замка,
Взглянул я на окно — и что же?

Зулейка

(Зареме)

Слушай, мамка!

Иван

Из этого окна...

Зулейка

Вдруг вылетел дракон?

Иван

Помилуй, бабушка! как можно? Нет, дракона,

Спасибо, не боюсь; ведь знаю из Бюффона,
Он — басня, не бывал на белом свете он,
А я — должна ты знать — не трус: не оробею
От небывальщины! — Нет, ручка из окна,
В перстнях, в запястьях вся, до плеч обнажена,
Явилась... что твой снег? — Ах! продолжать не смею!

Зулейка

Здесь сору из избы не вынесут.

Иван

Алмаз

Сверкал на ручке: свесть с него не мог я глаз;
Вдруг, вдруг — пучок цветов и перстенек бесценный
Мне прямо под ноги! — Замлел я, вздрогнул я...

Зулейка

И их не поднял ты? Ты глуп, душа моя!

Иван

Зачем я не был глуп? — Но, бесом наущенный,

Я поднял их! Потом поступок дерзновенный
Я начал взвешивать; а между тем окно
Захлопнули.

Зулейка

Вот смех!

Иван

Мне, право, не смешно!

Беда! — народу тьма из улицы середней
Навстречу хлынула: я за стеной соседней
Был должен спрятаться, чтоб перстня и цветов
Не увидал в толпе какой-нибудь доносчик...
Уж эти мне цветы! уж перстень!

Зулейка

(вполголоса)

А, каков?

Зарема

Красавец, спору нет; но по душе — разносчик.

(Громко)

Иноплеменник, мне, признаться я должна,

Хотелось бы взглянуть...

Иван

На что? не на цветы ли?

Зулейка

Не бойся ничего: ведь дочка мне она.

(Берет цветы и передает Зареме.)

Надеюсь, мы еще науки не забыли,

В которой были мы горазды в старину...

Зарема

Нисколько; не прочту и первых строк Курана,

А вот когда читать что по цветам начну,
Любого загоню муллу или имана.

(Разбирает цветы.)

И ландыш и лилия:

Вотще все усилия;
Цветущий гераний:
Я жертва страданий;
Нарцисс и левкой:
Ты властвуешь мной;
Две желтые розы:
Горючие слезы;
И мак и тюльпан:
Постыл мне мой сан;
Фиялка ночная:
Умру, воздыхая;
Листок виноградный:
Приди, ненаглядный!
Счастливый юноша! цветы твои-посланье:
Они зовут тебя сегодня на свиданье
С обвороженною, плененною тобой —
Высокой званием и блеском красотой.

Иван

Уф! тяжело! — Булат, — коней, коней скорее!

Булат

Хотел ты завтра?..

Иван

Да; но видишь сам: по шее

Отсюда гонят нас!

Булат

Нас? кто нас гонит, друг?

Иван

Рассказывать теперь, любезный, недосуг.

Здесь женщины в любви без милосердья смелы:
Спасемся, удерем, пока еще мы целы,
Пока не съели нас!

Булат

Все приготовлю вмиг:

Но я, Иван, свой долг, священный долг нарушу,
Когда не выскажу того, что, видишь, душу
Мне давит и тягчит; вовеки не достиг
Ни власти, ни честей, ни славы, ни сокровищ,
Кто пребывал всегда на зов отваги глух
И случаев таких, в которых нужен дух,
Боялся, как чудовищ.

(Уходит.)

Иван

Никак он рассердился?

Зулейка

Да;

Он трусов смерть не любит.

Иван

Он удальством себя когда-нибудь погубит.

Но делать нечего: мне в нем теперь нужда.

(Уходит вслед за Булатом.)

Зарема

Ах! матушка, да твой красавец

Совсем без честолюбья и стыда:
Не согласится! — Уморит мерзавец
Княжну мою.

Зулейка

Не должно вдруг

Отчаяться, мой друг;
Он жаден к золоту, — мы бабы разве даром? —
Сокровища княжны
С таким красноречивым жаром
Мы описать ему должны,
Чтоб в нем слепая сила
Корыстолюбия все страхи заглушила.

Обе уходят.