Поэмы Оссиана

Блэр, воспринявший учение Берка, в своих лекциях по риторике и литературе указывал на пять качеств, которые встречаются в природе и вызывают представление о возвышенном. Это - безмерность, мощь, торжественность, неясность и беспорядочность. Понятие возвышенного он связывал с горами и равнинами, морями и океанами, раскатами грома и воем ветров, мраком, безмолвием, одиночеством, а также с явлением сверхъестественных существ. {Вlair H. Lectures on rhetoric and belles lettres, vol. I. Edinburgh, 1820, - p. 33-37.} Неясность может быть вызвана туманом, мглою, но также и удалением в пространстве или во времени. "Туман древности", указывал Блэр, благоприятствует впечатлению возвышенного. Говорил он и о возвышенных чувствах, к чему относил прежде всего великодушие и героизм, считая, что они производят такое же впечатление, как и величественные явления природы. {Ibid., p. 37-38.}

Нетрудно понять, насколько органично вливались поэмы Оссиана в русло этих эстетических идей. В своем "Критическом рассуждении" Блэр прямо заявлял: "Две отличительные особенности поэзии Оссиана - это чувствительность и возвышенность. В ней нет ни малейшего проблеска веселья или радости; она целиком проникнута духом торжественной важности. Оссиан, пожалуй, единственный поэт, который не позволяет себе расслабиться или снизойти до легкого и веселого тона... Он запечатлевает только величавые и мрачные события, окружающая обстановка у него всегда дика и романтична". И далее, перечислив предметы и явления оссиановского пейзажа, Блэр заключал: "...все это внушает уму торжественное настроение и подготовляет его к восприятию велик и необычайных событий". {Вlair Н. A critical dissertation on the Poems of Ossian. - In: The Роеms of Ossian, transl. by James Macpherson, Esq. Leipzig, 1847, p. 58-59. О развитии Блэром концепции возвышенного в связи с Оссианом см.: Monk S. H. The Sublime..., p. 120-129.}

Уже появление "Отрывков старинных стихотворений" вызвало, как отмечалось, широкий интерес, а в некоторых литературных кругах даже восторги. В них видели воплощение "естественного" искусства, свободного от сковывающих правил. Хорее Уолпол (Walpole, 1717-1797), писатель, основоположник жанра готического романа, ознакомившись с некоторыми из "отрывков" еще в рукописи, так и писал своему другу 3 февраля 1760 года. "Они полны естественными образами и естественными чувствами, которые возникли прежде, чем были изобретены правила, сделавшие поэзию трудной и скучной". {The Yale edition of Horace Walpole's correspondence, vol. XV. New Haven - London, 1951, p. 61.}

Однако "Отрывки" сами по себе еще не давали достаточного материала для сколько-нибудь обстоятельного обсуждения эстетических проблем, связанных с новым литературным видом. Напротив, "Фингал", представленный читателям как древняя эпическая поэма, сразу же возбудил вопрос о соответствии его утвердившимся критериям эпопеи; само собою напрашивалось сопоставление с признанными образцами жанра, поэмами Гомера и Вергилия. Полемика по этому поводу возникла уже в первых откликах на "Фингала", печатавшихся в "Критическом обозрении" (Critical review, декабрь 1761, январь 1762), "Месячном оозрении" (Monthly review, январь, февраль 1762) и "Ежегоднике" (Annual register, май 1762). {Подробное изложение полемики в диссертации: Stewart L. le R. Ossian in the polished age: the critical reception of James Macpherson's Ossian. Clevela: Ohio, 1971, p. 37-92 (ch. II. Fingal and the epic inquiry) (машинопись).}

"Критическое обозрение" отнеслось к "Фингалу" апологетически. Здесь говорилось, что он больше соответствует правилам эпической поэм как их сформулировал еще Аристотель, нежели "прославленные предшественники" (т. е. "Илиада" и "Энеида"). Недостаток разнообразия, считал критик, компенсируется зато единством действия. Особенно он подчеркивал нравственное превосходство оссиановских героев над героями Гомера и Вергилия и резюмировал: "В целом же, если эпопея - это вид поэзии, назначение которого прославлять подвиги героев, так, что "слушатель воодушевлялся примером предков, или если цель ее облагораживать сердца и услаждать воображение, преподавая лучшие нравственные уроки, подносимые в восхитительной форме поэтического выражения, и если произведение может считаться совершенным, когда эти цели успешно достигнуты, то мы берем на себя смелость объявить "Фингала" совершенной эпической поэмой и рекомендовать ее в этом качестве вниманию читателей". {Critical review, 1762, vol. XIII, January, p. 53.}

В спор вступило "Месячное обозрение", не находившее в "Фингале" таких декларированных достоинств. "Ежегодник", где автором отзыва был Берк, занял среднее положение, уделяя внимание не столько эстетическим и нравственным достоинствам поэмы, сколько ее исторической достоверности.