Поэт и проза: книга о Пастернаке

Вспомним теперь все номинации Девочки «СМЖ»: «Девочка» и «Зеркало » (трюмо)даны в заглавиях; «Сестра» в названии книги и в позиции обращения, как и трюмо ( Сестра! Второе трюмо!);ветка как субъект и объект в рамках стихотворения «Девочка», а в первой строфе третьего стихотворения ( Ты в ветре, веткой пробующем, Не время ль птицам петь, Намокшая воробышком, Сиреневая ветвь.) ветка выступает и в форме адресата (ветвь, ты)и объекта-инструмента (веткой)(см. также [O’Connor 1988, 36–39]). Такая номинация может быть названа интимной, как и сам процесс поэтической референции, в котором «денотат существует в акте обозначения как часть сознания автора, как существующий с этим автором в более интимном отношении, чем просто называние» [Мусхелишвили, Шрейдер 1989, 15]. В процессе такой референции возникает «ранее не бывшее состояние мира» [Там же]. Точнее, при порождении поэтического текста происходит «расщепление референции» (Р. Якобсон). Приостанавливается процесс описательной обыденной референции, и происходит адресация к воображаемому — т. е. «к глубоко укорененным возможностям реальности в той мере, в которой они отлучены от подлинных обстоятельств, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни» [Рикер 1990, 426]. В пространстве воображаемого происходит превращение мира предметов в мир смыслов — действий и признаков. Номинация, или переименование действительности, по существу становится процессом глубинной предикации и часто сливается с адресацией, а рождение нового смысла происходит благодаря предикативной ассимиляции, которая при развертывании текста или последовательности текстов устраняет конфликт между семантической согласованностью / несогласованностью.

Так, в саду«СМЖ» по отношению к намокшей воробышком ветви-девочке,к которой поэт обращается как к сестре, ветвии неженке(«Из суеверья»), становится вполне естественным предикативное соединение наряд щебечет— а именно в результате предикативной ассимиляции имя и глагольное действие, являющиеся носителями тропа, так семантически приспосабливаются друг к другу, что выступают названием одной образной ситуации.

Каждая новая метафора мира Пастернака подготавливается уже «бывшим» состоянием его мира. Анализ показывает, что метафора намокшей воробышком ветви,связанная с птичьим пением, уже заявлена в ранних опытах о Реликвимини «Рлк» в прозе. Ср.: Полдень роняет там дождь воробьев на расчесанные дорожки; Наливались грозди спелого воробьиного чириканья[4, 729, 730]. Эти метафорические номинации служат связующим звеном между стихотворением «Зеркало» ( Дорожкой в сад… К качелям бежит трюмо… Струится дорожкой… Мерцающий жаркий кварц)и садом «ДЛ», где «пронзительно щебетала синева и жирно, как топленая, блестела земля. Граница между домом и двором стиралась»[4, 43].

В стихах эта граница снимается взаимным звуковым отражением трюмои рюмки,в которой из сада вносят ветку.Из этой рюмки,а также чашки-чашечкистановится возможным, «захлебываясь» (как ветки жимолости),«отхлебать», чтобы «бежать снова назад», откуда дети «приходили пьяные с воли» («ДЛ»). Ср. теперь в стихах: Кто это, — гадает, — глаза мне рюмит Тюремной людской дремой?Таким образом, каждый референт в этой ситуации рано или поздно становится «предикатом» или «признаком», а субъект — объектом (и наоборот) целой картины-ситуации, которая воспроизводится по отдельным следам эпизодической и семантической памяти (ср. даже в пределах одного корня рюмка — рюмит).Каждая же такая картина-ситуация, соединяясь со многими другими устойчивыми смысловыми зависимостями, образует целостную картину мира поэта.