Поэт и замарашка

На очереди четвертая русская идея. Вытекает она из того, что страна наша по всем показателям ужасная и все в ней несостоятельно, чего ни коснись, но русские женщины до того прекрасны, что решительно непонятно: как такое может быть, чтобы круглогодично цвели эти благоухающие орхидеи среди осин? И с какой стати, за что не дельным англичанам, не изящным французам, а нам, резко-континентальным олухам, выпала подобная благодать?.. Во всяком случае, это неспроста, тут кроется какой-то намек, обещание, и, может быть, нам еще один урок предстоит преподать миру, доверившись женскому началу, которое, чем черт не шутит, упорядочит и взбодрит эту угасающую страну.

Раздался стук в дверь. Махоркин сказал:

- Да-да...

И в комнату ступил Леонид Леонидович Непомуков, который полностью загородил своей громадной фигурой дверной проем. Он прошел к столу, сел, закинул ногу на ногу и завел:

- Когда, наконец, кончится это безобразие?! Одни обирают до последнего рубля, другие наводняют квартиру преферансистами - я имею в виду нашего Бегунка, - которые орут как резаные и мешают предаваться положительному труду. А я ведь не ерундой какой-нибудь занимаюсь, я освещаю для вашего же потомства фантасмагорический ход фантасмагорических событий, которые выпали на первые числа текущего октября... Кстати сказать, завтра мне понадобится напарник. Вы бы, Николай, не согласились сделать мне компанию - прогуляться до Дома парламента и вокруг?

- А что такое? - справился Николай.

- Нужно будет завтра побывать в эпицентре событий, а они развернутся у Дома парламента и вокруг. Вдвоем надежнее, спокойнее и вообще.

- Вы бы лучше обратились к Бегунку, он человек военный и всегда выручит, если что.

- Кажется, прапорщик с приятелями завтра собирается грабить банк.

Вдруг Соня сказала:

- У меня плохое предчувствие. Поэтому завтра из этой квартиры никто не выйдет.

- Как это?.. - хором спросили Николай с Василием.

- А вот так!

8

В десятом часу вечера Непомуков вернулся в свою комнату, сел за письменный стол, взял перо в руки и стал писать. Он опять как-то скрючился над столешницей, так что голова его приходилась чуть ли не под мышкой, и то таращил глаза, то прикусывал язык, то делал губы трубочкой - и сопел. Опять из-под пера у него выходили такие каракули, словно писать он вовсе разучился или научился что-нибудь с неделю тому назад.

"На исходе дня 4 октября, - выводил он, - сотрудники Останкинского телецентра переместились на улицу Ямского поля, откуда тогда велись передачи второго, российского канала. Однако и этот пункт не представлялся властям благонадежным, и в полночь, когда в городе был введен комендантский час, женщинам было приказано покинуть телестудию на улице Ямского поля, что и было исполнено уже в начале дня 5 октября. Мера оказалась не лишней, так как в три часа ночи телестудия была обстреляна из окон белых "Жигулей" 5-й модели.

К этому времени противоборствующие стороны в основном закончили сосредоточение своих сил. Вскоре после введения в Москве чрезвычайного положения в столице заняли исходные позиции части Таманской дивизии, включая бронетехнику, а в Доме парламента сконцентрировались несколько подразделений милиции, отряды боевиков, дравшихся против молдаван в Приднестровье, и русские фашисты, то есть в большинстве убийцы из любви к искусству. Через несколько часов критическая масса ненависти найдет себе выход в сражении на берегу Москвы-реки, которое приличествует разве что средневековью, и 108 человек будут убиты того ради, чтобы через сто лет только каждый десятый гражданин России умел писать от руки и считать в уме.

В том преимущественно и заключается трагедийность истории рода человеческого, что кровавые войны, революции и прочие драматические события инициируются не практической выгодой, вытекают не из диалектики развития, а из чувства ненависти, которое следует определить как основную движущую силу общественного прогресса. Источник этой силы назвать трудно, но не исключено, что она отправляется непосредственно от физиологии деятельного человека и имеет глубокие психо-исторические корни. Например, представляется вероятным, что поскольку человек, как и любое другое животное, от природы не способен был убить себе подобное существо, в нем необходимо развилось некое сверхъестественное жестокое свойство, опираясь на которое он мог отстоять ареал своего племени или захватить соседние территории ради поддержания жизни и продолжения рода. Ибо человек есть единственное дыхание мира, если не считать некоторых инсектов, способное уничтожить представителя своего вида "за сена клок".

Замечательно, что в обладании лишним клоком сена еще наблюдается какой-то резон, но в чем смысл парфянских походов, или Первой мировой войны, которая не только не решила ни одной европейской проблемы, а, напротив, предопределила неизбежность Второй мировой войны?