Поэт, или Охота на призрака

– Откровенно говоря, – признался Грейсон, – я не был абсолютно уверен, что это убийство, до тех пор, пока не услышал вашу версию. Теперь я не сомневаюсь, что тут поработал этот заср… – прошу прощения, мисс Уоллинг, – что это тоже дело рук Ворона. Что же касается того, что нас изначально насторожило и почему мы склонились к версии об убийстве… Ну, во-первых, когда мы нашли Билла, его волосы были зачесаны не на ту сторону. Двадцать лет кряду он делал пробор слева, а в день смерти вдруг решил поступить наоборот – согласитесь, довольно странно. Вроде бы мелочь, но она оказалась не единственной. Второе несоответствие всплыло во время экспертизы. Наш патологоанатом сделал соскоб из ротовой полости на предмет исследования следов пороха, что позволило бы нам достоверно узнать, находился ли ствол оружия во рту, или же выстрел был произведен с расстояния в несколько дюймов. В соскобе обнаружились не полностью сгоревшие крупинки пороха, следы ружейной смазки и какое-то третье вещество, которое нам так и не удалось идентифицировать. Поэтому…

– Что вы можете сообщить нам об этом неизвестном веществе? – неожиданно перебил Грейсона Томпсон.

– Нечто вроде животного жира, с примесью порошкообразного силикона, – пояснил коп. – Все это есть в заключении медэкспертизы, которое вы держите в руках.

Мне показалось, что я перехватил многозначительный взгляд, брошенный Томпсоном на Бэкуса, – молчаливое свидетельство того, что их подозрения начинают подтверждаться.

– Вы знаете, что это такое? – быстро спросил Грейсон, очевидно заметивший этот безмолвный обмен мнениями.

– Я затрудняюсь назвать это вещество прямо сейчас, – дипломатично ушел от ответа Томпсон. – Но отошлю образцы в нашу лабораторию и обязательно извещу вас о результатах.

– Какие еще неувязки вы заметили? – Бэкус явно хотел закрыть тему и вернуть разговор в прежнее русло.

– На третью причину, по которой затруднительно было бы считать эту смерть самоубийством, нас навел Джим Бим, прежний напарник Орсулака. Теперь он уже вышел в отставку.

– Джим Бим – это его настоящее имя? – удивленно спросила Уоллинг.

– Точнее, Джим Бимер. Он позвонил мне из Тусона, как только услышал про смерть Билла, и спросил, нашли ли мы пулю, которая его убила. Я ответил, что да, конечно. Мы действительно выковыряли одну пулю из стены позади его головы. Тогда Джим уточнил, золотая ли она.

– Что? – изумился Бэкус. – Вы имеете в виду – сделана ли она из золота?

– Да, именно. Я тоже сначала не понял и сказал Джиму, что это была самая обычная свинцовая пуля, в точности такая же, как в оставшихся в барабане патронах и как та, что мы вынули из паркета. Мы считаем, что первый выстрел Орсулак произвел в пол, очевидно, для того, чтобы набраться смелости. И вот тут-то Джим Бим объяснил мне, почему это никакое не самоубийство, а самое настоящее убийство.

– Ну и почему?

– Они с Орсулаком долго работали вместе, и Джим знал, что его напарник… черт возьми, да каждый коп, наверное, хотя бы раз задумывался о том, чтобы…

– …Убить себя, – подсказала Рейчел. В ее устах это был не вопрос, а утверждение.

– Верно, агент Уоллинг, спасибо. Так вот, старина Бимер поведал мне, что однажды Орсулак показал ему патрон с золотой пулей – уж не знаю, откуда он его достал, может быть, заказал по Интернету, – и сказал, что это, дескать, его золотой парашют и что, если он когда-нибудь почувствует, что больше не может, – он к нему прибегнет. Именно поэтому Бимер и был так уверен, что Билл не сам застрелился.

– Вы нашли этот патрон? – спросила Рейчел.

– Да, – подтвердил Грейсон. – Мы стали искать его после разговора с Бимером и обнаружили в ящике стола возле кровати. Орсулак как будто держал его под рукой на случай, если патрон ему и впрямь внезапно понадобится.

– И это вас убедило.

– Собственно говоря, убедили меня все три обстоятельства, вместе взятые. Даже не то чтобы окончательно убедили, а заставили склониться к версии об убийстве. Но, как я уже говорил, я ни в чем не был уверен до тех пор, пока вы не появились здесь и не поделились со мной своими открытиями. Зато теперь у меня вот такой зуб на этого сукиного… Простите, агент Уоллинг, я немного забылся.

– Ничего страшного, мистер Грейсон. Мы все, я думаю, чувствуем примерно одно и то же. Кстати, оставил ли Орсулак предсмертное письмо?

– Да, оставил. И это здорово сбило нас с толку. Мы нашли записку, и будь я проклят, если она не была написана рукой Билла.

Уоллинг кивнула с таким видом, словно его слова совершенно ее не удивили.

– И что же он написал?

– Ну, в том, что он написал, смысла было немного. Мне даже показалось, что это какие-то стишки. Дайте-ка вспомнить… хотя нет, погодите. Агент Томас, не могли бы вы ненадолго вернуть мне папку?

– Моя фамилия Томпсон, – поправил судмедэксперт, передавая ему документы.

– Прошу прощения.

Грейсон перевернул несколько страниц и нашел то, что искал.

– Вот, – сказал он и прочел вслух: – «Горы рушатся всечасно в океан без берегов»[17]. Только это и было в записке.

Уоллинг и Бэкус разом посмотрели на меня.