Поэтесса

Влас Михайлович Дорошевич Поэтесса Рассказ одного критика

* * *

– К вам г-н Пулеметов.

– Пулеметов! Пулеметов! Где я слышал эту фамилию?

– Просят принять их на одну минутку. Говорят, что по очень важному делу.

– Хорошо. Проси.

Влетел господин. В нем было что-то виляющее. На лице было написано: – Не убий! Он схватил меня обеими руками за руку.

– Ради бога, простите, что отнимаю у вас время… Не задержу, не задержу!.. Очень, очень рад познакомиться. Давно хотелось. Всегда с таким удовольствием… Мы ваши ужасные поклонники. В особенности жена! Прямо влюблена. Утром, знаете, как только проснется, еще в постели, первым долгом: «Где он?..» Это про вас, а не про что-нибудь другое.

– Очень, очень благодарен. Очень лестно…

Г-н Пулеметов захихикал:

– Вы знаете, я уж даже ее ревную к вам. Ей-богу!

– Очень вам благодарен. Чем могу?

Г-н Пулеметов посмотрел мне в глаза с любовью:

– Простите за нескромный вопрос! Вы женаты?

– Н-нет.

– А дети у вас… Ах, виноват! Что я!.. Впрочем, я надеюсь, что вы с вашей фантазией! Вы сумеете войти в положение беременной женщины!

– Постараюсь. В чем дело?

Г-н Пулеметов посмотрел на меня с мольбой:

– Вы получили сегодня стихотворения моей жены?

– Ах, да, да, да! Как же, как же! Получил книжку, получил! Вот, вот! Очень благодарен!

Г-н Пулеметов посмотрел на меня с тревожной мольбой:

– Вы не успели их еще прочитать?

– Всего два часа тому назад!

– Прочтите!

Мне показалось, что у него на глазах выступили слезы.

– Вы мне позволите сказать все, откровенно, как на духу! Я вас не задержу! Я вам скажу, как родному отцу! Моя жена беременна и выпустила стихи!

Г-н Пулеметов схватился за голову:

– Вы понимаете, это будет наш первенец! Бог даст мальчика, бог даст девочку. Но это будет первенец. Мы восемь лет женаты – и у нас не было детей! Первенец! Первенец! Дайте мне воды! Я напьюсь! Вы извините меня, что я так волнуюсь!

– Сделайте одолжение! Сделайте одолжение!

Я дал воды. Г-н Пулеметов выпил, стуча зубами о стакан.

– Благодарю вас. Она такая слабая. Доктор говорит: «Малейшее волнение…» А она выпустила стихи. Первый неблагоприятный отзыв – и она сбросит!

– Как сбросит?

– Младенца сбросит! Не донесет и сбросит! Ради бога! Когда будете писать, имейте это в виду. Она сбросит!

– Да-а… Дело, знаете, серьезное.

– Ужасное дело!

– Знаете… Я лучше… Я лучше остерегусь… Я лучше совсем ничего писать не буду!

Г-н Пулеметов вскочил, как будто под него подложили горячий уголь.

– Ради самого бога!!! Да вы ее убьете! Она только вашего отзыва и ждет! Она говорит: «Мне решительно все равно, что другие напишут! Мне важно только, что он!» Это про вас! Сегодня нет отзыва, завтра нет отзыва, послезавтра нет отзыва – она умрет! Скажет: «Значит, я дрянь! Мои стихи дрянь! Обо мне даже слова сказать нельзя!» Она умрет! Доктор говорит: «Малейшее, малейшее волнение…» Ради бога! Не ради себя прошу, даже не ради нее! Ради ребенка! Не погубите ребенка!

– Извольте… извольте… Хорошо… хорошо… Постараюсь… Такой случай…

– Благодарю вас! От всего сердца благодарю вас. Когда?

– Н-не знаю… как-нибудь на днях…

– Не откладывайте! Ради ребенка! Не откладывайте! Сегодня еще ничего, а завтра уж она начнет волноваться: «Ах, он обо мне ничего не сказал! Он обо мне ничего не сказал! И не скажет! Книжка не понравилась!» А доктор говорит: «Малейшее волнение…» Она от ожидания сбросит! Нельзя ли назавтра?

– Право, не знаю…

– Ведь жизнь человеческая! Дорогой! Жизнь человеческая! Если бы вы ее видели, она такая слабая. Последние, последние дни! Вы понимаете, в это время…

– Хорошо, напишу! Назавтра!

– Дорогой! Благодарю вас! Позвольте вас поцеловать! Вы меня извините, что я плачу! Когда будете писать, помните о ребенке! Помните о ребенке! Больше ни о чем не прошу, помните о ребенке!

Он вымочил мне лицо слезами, поколол бородой и ушел. Впрочем, он еще раз вернулся, сложил молитвенно руки, сказал мне с порога:

– О ребенке! Только о ребенке!

Всхлипнул – и исчез.

Собственно говоря… черт знает, что такое… Гнусно, однако, заниматься чем бы то ни было, когда в руках держишь человеческую жизнь!

– Иван! Завтракать я сегодня не буду. Можешь сам все съесть. У меня дело! Не принимать никого. Черта, дьявола – никого! Понял? Отец родной придет из гроба – и того не принимать! Занят очень важным делом. В доме не стучать и не кашлять.