Поэтические поиски и произведения последних лет

7

Скалу,
            что льдинами
нависла круто,
тенями длинными,
как демон Врубеля
                 в павлиньих перьях,
покрыло утро.
Теперь я видел
                      из узкой ямы,
из тьмы безлестничной,
как стены сложены,
как, подытожены
                века
                            слоями
породы треснувшей.
Изломы нижние
               под тенью хмурой
валялись
книжною макулатурой,
как в обвалившейся
                           библиотеке…

Кто был

              тот, рывшийся
здесь в юрском веке,
в стеллажах, стиснутых
в подземном шкафе?
И что
          оттиснуто
на корешках их?
Где
           их раскрытье?
На Крите знаки
                  прочесть бы легче!
Закладки брекчий
в тысячетомных
собраньях сбросов.
Пропасть
             вопросов!
Таблицы сдвинулись.
Природы
                клинопись
                         на плитах плоских.
Как называются
такие блестки,
                 стеклом облитые?
Не пневмолитовые ли
                                    сложения?
Воображение
                    мне нашептало:
«Здесь — цель разведки!»
Крупинки серые
                      лантана,
                                  церия…
Названья странные
металлов редких —
лютеций,
               стронций…
Слова, звучащие
подземно, дивно.
И мысль кипящая
меня ошпарила:
радиоактивность!

Вверху

               у края
сверкнуло солнце,
как грань брильянта,
жужжа,
            сверкая
бурлящей массой
слепящих ядер.
Стена
             стояла
раскрытой кассой,
и в ней —
              миллиарды!
Нашел!
               Конечно!
Вот этот прогиб…
Здесь —
            цель конечная
                                    моей дороги.
Сны были в руку,
сбылись виденья,
не зря —
               паденье!
Мелькнув шутихой,
грань
             откололась,
ощупать можно!
И тут же
              тихий
                     сигнальный голос:
«Не в этом выход,
оставь,
              все ложно…
В снах —
              нет значенья!»

Но

         излученье
                         все нарастало.
Как разноцветно,
как ярко стало!
Как ленты спектра
горят на призмах!
Какой?
           Который
здесь — чистый торий?
Актиний?
              Литий?
Вернейший признак
моих открытий —
                       стена сияла!
На мелком щебне,
как злой волшебник,
                              стена стояла,
прижав к сверкающей груди
осколки…

А ведь страна еще

не знает,
              сколько
чудес тут скрыто!

Вот что открыто!

Теперь отвергли б мы

нефть,
           уголь,
                         ветер!
Ведь тут энергии
на сто столетий!
Всем людям будущего
запас богатства!
Но как
            добудешь его,
как вверх добраться?
Нельзя,
            нельзя ж его
оставить в нетях,
в теснинах этих
зарывшись заживо!

Как вьются жилы

наследства
                  щедрого
в отвесных скалах!
О, если б
           четверо
сложили б силы
и путь искали,
и я,
           и рядом,
вожак отряда,
и тот,
        с вечерним
зрачков свеченьем,
и тот,
         кому я
             в беде признаться
мог напрямую, —
нам —
           только взяться б —
по плитам каплющим
к подарку яркому
друг другу на плечи
и руку на руку!
Мы б
         в этой гибели
ступеньки б вырубили,
мы проложили бы
путь
         сквозь породу
и положили бы
                   на стол
народу
клад,
           что нашли мы, —
неисчислимый…

Но — под громадою

жил
       и извилин
один — я падаю,
один — бессилен!

О мир товарищей,

как ты далек!
Где остывающий
мой огонек!

Там, в человечестве,

пропасть
             нельзя,
кивни — засветятся
вокруг
           глаза.

Здесь —

          одиночество,
ни слов, ни глаз,
И огонечек твой
почти
            погас…

8