Поэтика. История литературы. Кино.

Заметим, что весь период у Гейне равен пяти строкам, у Тютчева — семи; таким образом, интонационное напряжение гораздо сильнее у Тютчева.

В следующем стихотворении ("Кораблекрушение", перевод "Der Schiffbruchige" — "Die Nordsee", II, 3) Тютчев уже не пытается разрешить задачу русского вольного стиха и прямо передает его чередованиями пяти-, четырех- и трехстопного ямба. Но этот аналог тонко передает колебания подлинника; внезапной ритмичности четверостишия:

Die Wogen murmeln, die Mowen schrillen,
Alte Erinnrungen wehen mich an.
Vergessene Traume, erloschene Bilder,
Qualvoll suse, tauchen hervor

соответствует и эвритмическая строфа у Тютчева:

Волна шумит, морская птица стонет!
Минувшее повеяло мне в душу
Былые сны, потухшие виденья
Мучительно-отрадные встают!

которая выделяется, как и у Гейне, в строфу именно пластической симметрией цезур и ускорений.

Тютчев и здесь не выдерживает конечного ритмического Illusionszerstorung [Разрушение иллюзии (нем.)]. У Гейне воспоминания прерываются сознанием действительности, ритмизованным как противоположность предшествующему; воспоминания кончаются амфибрахической четырехстопной строкой:

Und flog, wie ein Aar, hinauf in den Himmel!

Возвращение к действительности начинается со строки с тремя ударениями, ударенной на первом слоге:

Schweigt, ihr Wogen und Mowen;

третья строка разбита enjambement, еще более драматизирующим, напрягающим ритм, и стихотворение кончается строкой с двумя ударениями, неожиданно короткой, с мужским окончанием — характерным ритмическим разрушением иллюзии:

In den feuchten Sand.

Тютчеву чужда ирония романтиков, и вообще, его остроумие носит на себе все признаки esprit XVIII века и в стихах должно было уже в его время вызывать впечатление архаического, гейневская же ирония, его обостренный, многообразный Witz противоречит тютчевскому строю.

Вот почему последние строки его перевода напоминают скорее монолог французской трагедии.

Молчите, птицы, не шумите, волны,
Все, все погибло — счастье и надежда,
Надежда и любовь!.. Я здесь один,
На дикий брег заброшенный грозою,
Лежу простерт — и рдеющим лицом
Сырой песок морской пучины рою!..

Эффект Гейне еще более уничтожен конечною рифмою (женскою притом).

Гораздо ближе, с явным стремлением передать подлинник, переведено стихотворение "Как порою светлый месяц…" ("Wie der Mond sich leuchtend dranget…" — "Die Heimkehr"): соблюден размер подлинника, характер рифм и отчасти инструментовка.

В особенности заслуживает внимания последняя черта, с которою еще придется посчитаться. Инструментовка, по-видимому, сохраняется в его стихах намеренно и сознательно: первая строка четвертой строфы у Гейне

Lauten klangen, Buben sangen

передана у Тютчева:

Дети пели, в бубны били.

Здесь мы имеем передачу внутренней рифмы "klangen — sangen", однозначащей аллитерацией связывающей, как и у Гейне, два глагола: пели били; характерное слово «Buben» передано с явным ущербом смысловой передаче через совершенно идентичное «бубны» [974]. Менее удачно, но столь же сознательно передана вторая строка пятой строфы:

Berg und Burgen, Wald und Au

через:

Горы, замки на горах,

где повтор гор-гор должен возместить повтор Berg — Burg. Здесь уместно привести наблюдения над соответствующими местами из двух других стихотворений ("В которую из двух влюбиться…" и "Если смерть есть ночь…"). В первом вторая строка третьей строфы

Der zwischen zwei Gebundel Heu

передана через:

Меж двух стогов стоял, глазея,

где повтор сто-сто представляет, по-видимому, аналог повтора zwi-zwei; во втором стихотворении последняя строка:

Ich hor es sogar im Traum

передана через:

И незримый хор о любви гремит.

Инструментовка согласных в немецком

h" — h' — r — s — z — g — r — m — t — r — m (11)

соответствует инструментовке русского стиха:

n' — z — r' — m — h — r — l' — bw' — g — r' — m' — t (13)

(Между обоими имеется 9 совпадений при 11 звуках немецких и 13 русских.) Последний пример тем показательнее, что ритмы обоих стихотворений (Гейне и Тютчева) совершенно не совпадают.