Поэтома Таахоаси

Итак
на острие самого забытого слова взираем мы на нездешний образ
друг друга
колеблется наш подземный лес свою звезду падучую принимая
голос ветвей поёт пучиной душу испускающего
бери вёсла
буди нашу стекольную заводь
в многокнижьи дол пробуждённый
читал ли ты мой друг-недруг эти обратные главы
где глаза скользят по страницам домов мимо букв трепещущих
мерцающие веки напоминают о тягучем свете
метафора улетающих прочь птиц в заточении дней вездесуща
на щеках мирно спит отклик солнечный
где закрома нетронутых смыслов давно отверсты
каменный ангел потирает свои руки над старушечьим прищуром
восхода
редкий снег в ложе ветра заблудший
обагряется марь
неба сумрачна течь
отражаются мхом сновиденья
дрогнут контуры выпадая новорождённым из форм
бережёт беглецов над сиреной предчувствия дымка…

9

Медный всадник выходит из пропасти звёзд копытами зданий
в блеске ресниц озарённых
в пастушечьей сумке сердца зреют утром чёрным пять камней
гладких
сон разверст
где войны искре тесно между подошвой и землёй черствеющей
вспышки града
зной и полумрак
неразборчивы вёсны льдяные
мы заходим друг к другу в дома пунцовым ручьём упоённые
благодаря нашим словам пустыня живёт
предки кричат в колыбелях угрозы младенческой тенью
золотой свет города
филистимлянин открывает зубы окон
колыбельная пастуха лунно-воспламенённая
ночь печатью молчания уста ограждает
тишина псалмами следующее утро освобождает…

10

Боль тихого ветра
жажда глаз ищет покоя в обители медных лиц
где свежесть утра парит вымирающе
прикосновения бездной
над тишиной перегляда тень надсмотрщика
наваждение согбенных ветвей
мгла и свечи над опылённой завязью полдня
у сонливости блик женоликий
зачумлённые тянутся к гаснущей памяти руки
над идущими будто горбатая чайка
крик заречной росой оседает на камни
впечатленье деревьев в немой и безлиственной пряже
равнодушие лиц
ч е хов
образ распада над марью
мы мгновеньем сидим у черты этих сцен
полумраком ресниц изваянны…

11

Будто бы взгорье
у луны золотой блеск высот
чуть заметное шага паденье
холодеют и клонятся мыслей тончайшие стебли
вопль внутренний вновь формы лиц сотворяет
ожидание гарь у прилипшего к голосу вдоха
в океане ночном утопают предсмертные тени
и на кончиках листьев бушует испуг словно птицы
путник эй
шелест омута словно зовущий
под цветущими искрами окон истомы сыпучей волокна
и в угрюмых деревьях драконий чешуйчатый отклик
обращается ток в дуновение моря
как стихийный песок ускользаешь ты призраком встречным…

12