Читаем Поэты 1790–1810-х годов полностью

Поэты 1790–1810-х годов

Александр Федорович Воейков , Иван Мартынов , Семен Бобров , Сергей Тучков , Тимофей Беляев

Там, где Дунай изнеможенныйСвершает путь бурливый свойИ, страшной тяжестью согбенныйСребристой урны волновой,Вступает в черну бездну важно,Сквозь бездну мчится вновь отважно.Морские уступают волны,И шумны устия пути,Быв новым рвеньем силы полны,Чтоб ток природный пронести,Простерши полосы там неки,Бегут к Стамбулу, будто реки.Остановлюсь ли тамо нынеБлиз Темесварских страшных стен,Где в окровавленной долинеАвстриец лег, Луной сражен,Где мыл он кровью в ужас светаПобедные стопы Ахмета![52]Ужели томна тень НазонаТу музу совратит с гробов,Что с воплем горестного стонаСпустя осьмнадесять вековОплакать рок его дерзает,Там, где он в персти исчезает? [53]Нет, — тень любезна, тень несчастна!Не возмущу твоих костей;

Моя Камена тихогласна;Пусть по тоске и мраке днейОни с покоем сладким, чистымПочиют под холмом дернистым!Ужасны были Томски стеныСии Назоновым очам!Всё тихо; взоры заблужденныСреди пустынь окрестных тамИскали долго и прилежноТого, кто пел любовь толь нежно.Передо мной то вяз нагбенный,То осокорь, то ильм густойВздымалися уединенныИ осеняли брег речной.Тогда впадал я неприметноВ различны мысли опрометно.«Всесильный! — так тогда я мыслил, —Какой в сем мире оборот?Кто древле в вображеньи числил,Чтоб спел когда ума здесь плод?Здесь жили геты, здесь те даки,Что члись за страшные призраки.Рим гордый с Грецией не мыслилВ дни славы, мудрости, побед,Чтоб те долины, кои числилЖилищем варварства и бед,

Своих злодеев заточеньем,Отозвались парнасским пеньем.Не мыслил, чтобы мужи грозныУма хоть искру крыли здесь;Чтоб пели здесь Эоны поздны;Чтоб чуждые потомки днесьНазона в арфе прославлялиИ слезны дни благословляли.О горда древность! — ты ль забыла,Какие чувства и праваСама ты в дни Орфея чтила?Поныне камни иль древаВ твоих бы жителях мы зрели,Когда б их музы не согрели.Ты ль в шумной пышности забыла,Что в Ромуловы временаЛюдей железных воздоила,Что дики в чувствах племенаИ грубых хищников станицыОт поздной взяли свет денницы.Япетов сын[54] во мрачность векаНе из скудели ли сыройСложил чудесно человека?Ифест не из руды ль земной?Девкалион влагал жизнь в камень,Орфей в дубравы духа пламень.Не славьтеся, Афины с Римом,

Что вам одним лучи даны,Другие ж в мраке непрозримом!И здесь, — и здесь возрожденыСвои Орфеи, Амфионы,Энеи, Нумы, Сципионы.Все те сарматы, геты, даки,Что члись за каменны главы,Сквозь тьму времен, сквозь нощи мракиТакой же блеск дают, как вы;Такие ж ныне здесь Афины;Такие ж восстают Квирины.Почто вы хвалитесь в гордыне,Коль ваши чада суть рабы,Коль ваши странны внуки нынеЛишь данники срацин — рабов судьбы?Цари вселенной напыщенныВо узах — ныне искаженны.Как? — разве тем вы возгремелиИ отличились много крат,Что гениев губить умели?Пророк афинский, — ты, Сократ!Ты, Туллий! — ты, Назон! — проснитесь,За рвенье музы поручитесь!»Так я беседовал, унылый;Тогда был вечер; и, спустясь,Роса легла на холм могилы;

Роса слезилася ложась;Над холмом облако дебелоВо злате пурпурном висело.Вдруг глыбы потряслись могильныИ ров зевнул со тьмой своей;Крутится сгибами столп пыльный;Внутри я слышу стук костей;Кто в виде дыма там? — немею,Я трепещу, — дышать не смею…Тень восстает, — всё вкруг спокойно,И кажда кость во мне дрожит;Еще туманяся бесплодно,Слеза в глазах ее висит,Что в дол изгнания катилась,В печальных дактилях струилась.Из уст еще шумит вздох милый,Что воздымал дотоле грудь;Я слышу тот же глас унылый,Что в песнях и поныне чуть;Но слезы — лишь туман кручинный;А вздох и глас — лишь шум пустынный.Тут тень гласит, как звук вод некийИль шум тополовых листов:«Чей глас, — чей глас, что в поздны векиСтремится с бугских берегов[55],Чтобы вздохнуть над сею перстьюИ ублажить плачевной честью?»

Перейти на страницу: