Поэты 1840–1850-х годов

Второй мой сон — борьба страстей,
Пора печальных испытаний,
Тоска о немощи моей
В порывах пламенных желаний.
Душа в огне, уста дрожат,
Мечты слились в живые звуки,
То грозные, как громовой раскат,
То нежные, как лепет страстной муки:
«Восстань от сна, сорвись с цепей!
Он твой, весь этот мир! переступи за грани,
Зови врага на грудь и ненависть людей
Испепели огнем лобзаний,
Пожаром бешеных страстей!»
Весь мир на грудь мою! От пламенных объятий
Судьба бессильная меня не оторвет,
И на любовь мою, как на любовь дитяти,
Вражда коварная отравой не дохнет.
За мной, под небеса родные!
На горы темные, на родину громов!
Туда, где бури вековые
Свивают тучи громовые
Из влажной ткани облаков!
Вперед, вперед! Под пяты гром ложится,
Как пояс, молнии вкруг тела обвились,
И говор жизни смолк, и прах у ног дымится,
И тучи долу понеслись.
Иду по граням поколений!
Смотри, нога моя на рубеже миров!
Я встал без трепета на крайние ступени,
Где колыбель и гроб веков
Здесь радость зачата, зарождены печали,
Судьба сокрытая слетела с высоты
И пишет в молниях железные скрижали,
И шлет на долю нам то слезы, то мечты.
Я ближе к небесам! Приветнее денница
Над головой моей горит,
И темной вечности сокрытая страница
Словами радуги с душою говорит.
О дивная пора священных вдохновений,
Пора разгульных дум и грустной тишины!
В ней слезы горьких огорчений
Слезой любви заменены.
Слеза любви, слеза печали,
Зародыш пламенных страстей,—
В ее таинственной скрижали
Сокрыта исповедь моих печальных дней.
Коварный сон! Я вижу образ девы,
Мне снится блеск ее очей;
Я слышу сладкие напевы,
И ласки лживые, и томный звук речей.
Как прежде, жжет огонь пронзительных лобзаний
С горящих уст ее взволнованную кровь,
И с негой пламенных желаний
Слилась безумная любовь.
Пусть грянет свод небес, пусть упадет громами
Среди дымящихся развалин надо мной!
Я не услышу их под страстными мечтами,
На персях девы молодой.
Я пил из чаши ядовитой
С изменой женскою и женскую любовь,
Но страсть печальная не зарумянит вновь
Мои поблекшие ланиты!

3