Поэты 1840–1850-х годов

В болезненных чертах, страданьем заклейменных,
Сверкает пламень дум летучих, вдохновенных,
И, трогательно поли высокой грусти, взор
Льет, кажется, судьбе таинственный укор.
Как звук, умолкнувший нечаянно и странно,
Как пламень алтаря, потухнувший нежданно,
Певец наш истинный, мгновенно ты угас
И скрылся в мир иной, неведомый для нас.
Ты был родным певцом великого народа,
И голос твой шумел, как русская погода,
Был горд и величав, как наши небеса,
И в радугах сверкал и лился как роса,
И снегу белого был чище, холоднее,
Был крепче, звонче льду и стали был острее!

95. РЕКРУТ

Не слон перед людьми ступает горделиво —
Валит по улице дородный Митрофан
И смотрит на прохожих косо и спесиво,
                      Как будто из дворян.

Идет он избоченясь, чоботы в обтяжку,

Чамбары вышивные, плисовый кафтан,
И шапка набекрень, и полы нараспашку,
                      На шее красный плат.

Ну кто же из детин под стать ему годится,

Потянется за ним и выйдет наравне?
Ему ль не щеголять, ему ли не бодриться,
                      Как деньги есть в мошне!

Он рекрут по найму, и много уж задатку

Его лихая прокатила голова;
Он высватал себе невесту — службу-матку,
                      И взял калым сперва.

«Теперь я господин, ведь жизнь моя раздолье! —

Он думает отважно. — Что со мной ни будь,
А всё мне трын-трава; дай нынче на приволье
                      Порядочно гульнуть!»

Гарцует он теперь, наполненный веселья…

Сегодня в кабаке он делает потоп,
А завтра, не глядя, что он еще с похмелья,
                      Ему вскричали: «Лоб!»

И вот уж перед ним открылась жизнь другая:

Он должен строго знать часы еде и сну;
Обезоружилася воля дорогая,
                      Он будто в полону.

Чуть брезжится заря, тотчас иди в ученье.

Начальник новобранных, вспыльчивый солдат,
Твердит ему шаги, и с тем подразуменье:
                      «Ведь ты наемник, брат!»

Со временем он слышит речь гораздо боле,

Вдобавок принимает палки и пинки,
И жаль ему тех дней, когда он был на воле,
                      Не знал чужой руки.

И в мире Митрофан не он один, конечно.

Как часто, например, свободой невпопад
Рискуя, на аркан супружества беспечно
                      Кидается наш брат!

Когда же тяготы восстанут на супруга

И ропщет малодушно угнетенный муж, —
«Терпи, — ему твердит строптивая подруга,—
                      Коли взялся за гуж!»

96. УЧАСТЬ