Поэты пражского «Скита»

В этом городе ночи пустуют.
Звезды в млечных очередях.
Четверть века тебя четвертуют
В старой части на площадях.
В час тумана ступеньки крепчают,
В полночь стройно растянут помост.
И во сне тебя люди встречают
Ворохами проклятий и звезд…
В час тумана в серой повозке,
Так привычно прищурясь в упор.
Ты качаешься бледный и плоский
И свой голос кладешь под топор.
После пытки нет плоти на плахе —
Ощущаемо плещет душа,
И восходит в огромном размахе,
Каждый купол крылом вороша.
Мертвый прах отряхая с надкрылий
И нетленно тела затеплив.
Ты кидаешь в альковы Бастилий
Перелетного гостя призыв:
Будь казнима со мною за ересь —
В горле олово, как облака.
Проходя через коврик и через
Подоконник, дрожащий слегка,
Сквозь ворота чугунные дома.
Через чащу, что леса густей, —
В голубую расщелину трюма
Стольких весен и стольких вестей.
…И уходит, и снова снотворно.
По кругам пробираясь впотьмах,
Только стрелки отметят повторный
На секунды отмеренный страх.

1932 «Скит». I. 1933

ВДОХНОВЕНИЕ

От сердца в кровь вошел огонь,
И он идет, живой и жесткий,
По жилам в бледную ладонь
На голубые перекрестки.

И вот до кончиков ногтей,

Под кольцами и у запястья
Я чую звонче и густей
Струю пылающего счастья.

И как мгновенья хороши

Последние перед началом.
Когда блестят карандаши
Отточенным веселым жалом.

Поют беззвучно провода,

И я пою — глухонемая,
И лишь бумага как слюда
Трепещет, звуки принимая.

1931

«Крепчайшие, тончайшие силки…»

Крепчайшие, тончайшие силки
Из завитых и золотых волос.
Ты знаешь: на открытках голубки
Томятся в чаще акварельных роз.
И вот они блуждают, осмелев,
У плеч твоих на маленьком столе.
Клюют с бумаги ангельский посев
Поэмы о приснившемся крыле.
Воркуют и целуются опять
С раскрашенной открытки голубки.
Не плачь: опустошенная тетрадь
Их завела в крепчайшие силки…
Пронзенных душ немало на земле.
Но вот любовь воркует со стола —
Забудь о человеческом крыле,
Любовь людей не ведает крыла…

1934

ЛАНДЫШИ

Сквозь влажную тугую прель.
Таких беспомощных вначале.
Из трубок, свернутых в свирель.
Их все овраги выдували.

Весна к серебряной красе

Слетала первою осою,
И ландыши в густой росе
Бутоны путали с росою.

Но звездный незаметный клюв

Под крепнущими шалашами
Они поили, развернув
Попарно, белыми ковшами.

Дрожа в траве, как поплавки,

Сгибаясь маленькой лозою.
Они вставали на носки
И ночью бредили грозою…

Чтоб отцветать не на земле.

Чтоб задыхаться не в тумане…
Но умирали на столе
В высоком голубом стакане.

1934

ГРАД