Поэты XVIII века

Возможно, что более близкое знакомство между Ломоносовым и Поповским состоялось еще зимой 1750—1751 годов и что именно под влиянием великого поэта определились литературно-философские интересы Поповского. Уже в мае 1751 года Ломоносов послал его эклогу «Начало зимы» фавориту императрицы Елизаветы И. И. Шувалову с оговоркой, что «не поправил ни единого слова».[1] Ломоносов занимался с ним 1751-й и весь 1752 год. Итогом этих занятий были осуществленные Поповским стихотворные переводы «Искусства поэзии» и од Горация, которые Ломоносов настоятельно рекомендовал Академии наук напечатать.

Перевод «Искусства поэзии» был выполнен Поповским стихами, в то время как Тредиаковский перевел ту же поэму Горация прозой. Этот дебют молодого поэта в печати имел принципиальное значение. Поповский выступил с новым переводом классического памятника эстетической мысли, авторитетнейшего источника всех литературных теорий середины XVIII века. Переводя Горация, Поповский сознательно приноравливал примеры и суждения Горация к русским общественным условиям. Он, в отличие от Тредиаковского, опускал все, что носило на себе слишком римский колорит и содержало упоминания только Древнему Риму свойственных нравов и обычаев. «Конных» и «пеших» римлян Горация Поповский заменил «благородными» и «простыми».

С конца 1752 года Поповский становится официальным переводчиком стихов Я. Штелина, автора поэтических описаний иллюминаций и фейерверков. Наконец, он обращается к самому ответственному жанру — к похвальной оде. Эти оды написаны в ломоносовской манере, но заметно упрощенной, без характерной для Ломоносова метафоризации и гиперболизма.

По прямому внушению Ломоносова и под явным воздействием его стихотворного «Письма о пользе стекла», Поповский в 1753 году переводит первую песню философской поэмы английского просветителя Александра Попа «Опыт о человеке». В основу своего поэтического исследования природы человека и его места в мироздании Поп положил идею непрерывного общественного и умственного прогресса. Мир развивается по собственным внутренним законам после того, как однажды он получил первоначальный толчок от своего великого мастера-устроителя. Такой деистический взгляд на мироустройство был очень привлекателен для Поповского и Ломоносова, он вооружал их в борьбе с вмешательством православной церкви в жизнь науки и литературы, а своей защитой естественного равенства поэма Попа отвечала, конечно, их общественным взглядам.

Когда завершилось академическое обучение Поповского, Ломоносов настойчиво добивался назначения его ректором Академической гимназии. Получив по окончании университета звание магистра, Поповский был определен на должность конректора Академической гимназии, но вскоре перед ним открылось новое, заведомо более блистательное научно-педагогическое поприще — он был утвержден ректором Университетской гимназии при первом русском университете в Москве и 26 апреля 1755 года, в день торжественного открытия университета, начал курс лекций вступительной речью на латинском языке «О содержании, важности и круге философии». В августе того же года по инициативе Ломоносова в авторском переводе на русский язык эта речь была напечатана в журнале «Ежемесячные сочинения». В ней Поповский развивал представление о философии как объединяющем начале всего человеческого познания. Ратуя за изучение философских проблем, Поповский в своей речи настаивал на необходимости читать лекции по философии на русском языке. По тому времени это было смелое и прогрессивное требование. Понадобилось еще десять лет, чтобы Московский университет в 1767 году осуществил эту идею Поповского.

В 1756 году Поповский на годичном университетском акте произнес речь, а в мае того же года он был назначен профессором по кафедре красноречия или элоквенции. Риторику он «объяснял частию примерами, почерпнутыми из писателей, частию своими практическими опытами».[1]

Чтение лекций, перевод «Опыта о воспитании» Д. Локка — все это мешало его поэтической работе. Поповский вынужден был большую часть своего времени уделять научным и научно-педагогическим занятиям. Задержка выхода в свет «Опыта о человеке» (1757) и большие перемены в тексте по требованию духовной цензуры охладили его интерес к собственно поэтической работе.

Поповский умер молодым, но уже известным поэтом. Его творчество ценили, особенно перевод «Опыта о человеке». Еще в 1802 году Карамзин писал: «Если бы он пожил долее, то Россия, конечно, могла бы гордиться его изящными произведениями».[2]

1. НАЧАЛО ЗИМЫ {*}