Поэты XVIII века

7. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ М. В. ЛОМОНОСОВА {*}

Московский здесь Парнас изобразил витию,
Что чистый слог стихов и прозы ввел в Россию.
Что в Риме Цицерон и что Вергилий был,
То он один в своем понятии вместил, —
Открыл натуры храм богатым словом россов
Пример их остроты в науках Ломоносов.

<1757>

8—17. <Из Горация>

1 {*}

(Книга I, ода XXII)

Кто правдой в свете жить радеет,
В худых не виноват делах,
Тот в луке нужды не имеет
К своей защите, ни в стрелах,
Смертельным ядом напоенных,
Что мечет мавр в полях полденных.

Хоть был бы он в местах опасных

От волн, от жара и зверей;
Хотя б на Ка́вказе, где ясных
Нет дней весенних, ни людей;
Иль где текут Гидаспски воды,
Взнесенны басньми в прежни годы.

В лесу Савинском раз гуляя,

Я о своей любезной пел
И, скучны мысли разгоняя,
Через пределы перешел;
Внезапно волк ко мне с размаху
Бежит, я обмер весь от страху.

Ни в храброй Давнии доселе

Не видано, чтоб был таков,
Ни в жарком Юбином пределе,
Рождающем свирепых львов;
Узрев меня, вспять обратился,
И безоружного страшился.

Поставь меня в странах бесплодных,

Где нет приятныя весны,
От бурь и ветров где холодных
Поля как камень скреплены,
Где мраки небо покрывают,
Лучи отнюдь не досязают.

Поставь меня под самым зноем,

Лучи где прямо в землю бьют
И где с умеренным покоем
Жары жить людям не дают;
Но мне и там подаст утехи
Любезной речь и нежны смехи.

2 {*}

(Книга II, ода XX)

Не в тихой и обыкновенной
Наверх я славе поднимусь;
Но в громкой, шумной и отменной,
Пророк двуличный, вознесусь;
Превыше гордой злобы стану
И смертным скоро быть престану.

Хоть я отцем рожден убогим,

Но верь, Меце́нас, что мой дух
Не будет в гробе роком строгим
Рассыпан с слабым телом вдруг:
И будет жить тот в славе вечно,
Что в жизни ты любил сердечно.

Смотри, как по всему морщины

Моих ущерб являют сил;
Я в лебедя через седины
Свой сверху вид переменил,
Кругом весь пухом обрастаю,
Чем рознюсь я от птиц? — не знаю.

Теперь я полечу к Понтийским

Шумящим на восток брегам,
И в юг оборочусь к Ливийским
Скоряе И́кара жарам,
Коснусь и северного края,
Приятны песни воспевая.

Меня колхидянин узнает,

И в дальних сторонах гелон,
И дак, который страх скрывает,
Коль Марсов не боится он,
И галлам буду я известен,
И меж гишпанцев всюду честен.

Оставьте ж тщетные обряды,

Во гроб как труп положат мой:
Печали, вопли и досады
Считаю я за шум пустой
Одно лишь у́мрет тело бренно,
Но имя будет ввек нетленно.

3 {*}

(Книга III, ода III)