Батюшка Никола
— см. примеч. 16.Шведа так же закрутят.
Россия в это время вела войну со шведами (1788—1790).Иль забыли о Полтаве.
Имеется в виду победа русских войск над шведами под Полтавой в 1709 г.Святослав
Игоревич (ум. 972 или 973) — киевский князь и полководец; в 960-х годах одержал победу над хозарами.А в Бендерах вас побили.
В ходе русско-турецкой войны (1768—1774) 16 сентября 1770 г. русскими войсками была взята штурмом крепость Бендеры.Чесменская потряска
— сражение русской эскадры в бухте Чесма 25—26 июня 1770 г., в результате которого был уничтожен турецкий флот.Хотин
— турецкая крепость в городе Хотине, расположенном на правом берегу Днестра, которая была занята русскими войсками в сентябре 1769 г.Кагул
— левый приток Дуная, где 21 июля 1770 г. были разбиты русской армией главные силы турок.Заблея́л и сам бараном Ваш визирь от тумака.
Турецкий главнокомандующий в кампании 1770 г. — визирь паша Халил-бей. В реляции Екатерине II П. А. Румянцев сообщал о победе русских воинов, которые «вновь торжествуют и над самым уже визирем турецким, Халил-беем, победив наизнаменитейшим образом в его присутствии выведенную им премногочисленную армию на сей берег Дуная» (П. А. Румянцев, Документы, т. 2, М., 1953, с. 346).Но лишь батюшка Никола... пожаловал свой день.
Очаков был взят 6 декабря, в день «Николы зимнего».Троя —
город в Малой Азии на берегу Эгейского моря, разрушенный, по преданию, греками в начале XII в. до н. э. во время Троянской войны.Дело в том, чтоб мы умели, Офицеры б разумели.
«Разумение и умение» Николев относил к «великим, истинным доблестям» «благородно гордого» человека («Творении», ч. 3, с. 402). Соотнося понятая «разумение» и «умение», он ставит последнее на высшую ступень: «Я более хочу разуметь, нежели помнить; а менее разуметь, нежели уметь» («Творении», ч. 3, с. 404).Я служивым сам бывал.
Николев был записан в гвардию в 1770 г.; вышел в отставку после того, как ослеп.«Илиада».
До «Творений» во всех предыдущих изданиях вместо поэмы Гомера была названа эпическая поэма Хераскова «Россияда».Очи что ни повстречают,Всё постыло, всё беда!Рощи и луга скучают;Темно в полдень мне всегда.Ветерок ли рощу тронет,Где в печали я хожу, —Тотчас в думу... милый стонет…И от страха я дрожу!Выйду ль на лужок от скуки —Грусть за мною по пятам;Всем веселье — мне лишь муки:Где ступила — горе там.Люди с солнцем — людям ясно,А со мною всё туман!Без тебя оно напрасно,Без тебя мне жизнь обман.Нет, уж нет души со мною —Неужель, ах! ту забыл,Звал котору дорогоюИ клялся, что ты любил?Нет, не верю!.. Нет, не львицейВскормлен ты, любезный мой!Той ли будешь ты убийцей,Отдан чей тебе покой?Нет, не верю... Ах! заставишьСердце верить и тому,Если сроку не убавишьВозвратиться ты к нему!Я поверю!.. Жизнь разрушу,А тебе лишь тем отмщу,Что, любя тебя как душу,Смерть мою тебе прощу.Эти строфы в «Творениях» были присоединены к тексту другой песни («Чем без милого спокою...») с незначительными стилистическими изменениями (ч. 5, с. 207). По свидетельству С. А. Маслова, песня приобрела популярность народной («Сын отечества», 1816, № 12, с. 203). Помещенная в журнале, она вызвала заинтересованный вопрос Дмитриева, которому отвечал Карамзин в письме от 3 января 1793 г.: «Ты желал знать, кто сочинял «Русскую песню», напечатанную в сентябре: Николев» («Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву», СПб., 1866, с. 33).