Поезд

– Бедным быть трудней, – пробормотал старик.

– Не спорю, – Игорь швырнул ему костюм и вышел в коридор.

Вагон уже принял жилой вид. С полок свешивались небрежно заправленные простыни, сползающие одеяла. Чьи-то голые ноги горбатым мостиком перекинулись через проход. Малыш бегал вдоль коридора, издавая ликующие вопли. Устойчивый дух общежития уже настоялся в вытянутом жилище на грохочущих железных колесах, несмотря на легкий ветерок, праздно гуляющий по коридору…

Из соседнего купе доносился негромкий разговор. Бабка в платке, опавшем на ворот зеленой кофты, оглядела Игоря цепким взглядом.

– Что, милай, взопрел в своем тереме небося, – общительно проговорила Дарья Васильевна, радуясь новому лицу.

– Весело у вас. Едите-пьете сладко, – в тон ответил Игорь.

– Садись к нам, дорогой, – предложил подвыпивший Чингиз. – Прохор, подвинься… У Прохора есть скрипка, он сыграет. Сыграешь, Прохор? «Шалахо» знаешь? Танец такой… Наверно, кроме лезгинки ничего не слыхал?…

Пассажир средних лет, который относился к Игорю настороженно, засопел и отвернулся.

Игорь намеренно не смотрел в глубину купе, где у окна, вежливо оборотив скучающее лицо к спутникам, сидела Варвара Сергеевна. Напротив нее, ловя уходящий дневной свет, уткнулся в книгу солдатик.

– А дама не будет против? – Игорь взглянул на Варвару Сергеевну.

– Дама не будет против, – колко ответила та и, демонстративно подавив зевок, обратилась к солдатику. – Не устал, Витюша?

Солдатик что-то промычал, не отводя глаз от страницы.

– А что, сынок, ты один в том купе голодуешь? – не отвязывалась Дарья Васильевна от Игоря.

– Не один он. Там дед еще едет, – подсказал с полки глазастый Полад.

– Почему голодую? – усмехнулся Игорь, положив согнутые в локтях руки на полки.

– По глазам вижу… А ты ешь. Сосед на стол накрыл, праздник устроил.

– Добрые вы на чужое угощение, – вставил молчавший до сих пор скрипач.

В купе рассмеялись. Только Прохор Евгеньевич насупился, глядя поверх головы Варвары Сергеевны в окно, на плотное серое небо.

– Вот. Кто угощает, а кто и отшивает, – легко подавил смущение Игорь. – Нет, я уж лучше в ресторан загляну.

– Обижаешь, сосед, – осоловело проговорил Чингиз.

Игорь убрал с полок локти и быстро пошел вдоль вагона.

Он вернулся из ресторана минут через тридцать.

Левой рукой Игорь прижимал к груди небрежный газетный кулек, из которого чуть ли не выпадали сосиски, соленые огурцы, ломтики хлеба, в правой руке он держал перевязанную лентой глянцевую коробку зефира.

Первое купе пустовало, только Варвара Сергеевна скучала на прежнем месте, подперев кулаком подбородок, перебирая взглядом мелькающие за окном строения. Да старушенция сидела на своей полке и расчесывала крупным гребнем редкие седые волосы.

Игорь шагнул в купе и положил на вытертый после пиршества стол яркую коробку. Варвара Сергеевна вздрогнула от неожиданности и отпрянула назад, потянув на себя лежащий на коленях баул.

– Это вам! – проговорил Игорь улыбаясь.

– Мне? Что вы?!

– Прошу вас, – настойчиво улыбался Игорь. – Пустяки какие. Убежден, что вам нравится зефир.

Варвара Сергеевна растерянно оглянулась.

Гребень замер над отливающей алюминием головой старушки. И без того остренькое ее личико заострилось до невозможности.

– Бери, бери, милая, – пропела она со значением. – А то еще передумает, хват… Мне небось не подарит.

– Какого проку мне от тебя, старая, – в тон ответил Игорь… Осмелев, он взял коробку и с мальчишеской непосредственностью опустил ее в раскрытый баул Варвары Сергеевны.

– Эх, жаль, хлопцы курить пошли, – не успокаивалась старушенция. – Намяли б тебе бока, будь здоров.

Игорь сделал ручкой еще не пришедшей в себя Варваре Сергеевне, погрозил бабке пальцем и, прижимая к животу окончательно промокший кулек с продуктами, скрылся в своем купе.

– Где вы пропали, Игорь? – слезливо спросил Павел Миронович. В мятом тренировочном костюме он был похож на выпивоху сторожа Центрального водного стадиона, о чем его немедленно уведомил Игорь. Павел Миронович обиженно насупился, не сводя взгляда с разорванного газетного пакета.

– Корм принес, – пояснил Игорь. – Жаль, нет чая. Проводник запропастился куда-то.

Павел Миронович с одобрением глядел на содержимое кулька. Сосиски в целлофане. Огурчики, что натекли рассолом на стол, точно шкодливые щенята, и подрагивали, словно живые, в такт движению поезда.

– Я решил не тянуть вас в вагон-ресторан, – продолжил Игорь. – А то вас сдует в тамбуре.