Поезд

Зюмин весь извертелся на сиденье, дожидаясь конца этих разнесчастных километров. Федюня достал из закутка флягу с водой, сделал несколько глотков, покосился на Елизара: может, и тот изволит горло промочить? Подождал, спрятал флягу.

– Разрешите сходить в машинное отделение! – четко, по-уставному, проговорил Федюня.

– Разрешаю! Веду наблюдение за сигналами, – коротко ответил Зюмин.

Обычно разговаривая свойским манером, они переходили на сухой и официальный язык, когда касались служебных забот. И это нравилось Елизару – знают люди свое дело, не забываются…

Федюня скрылся в машинном отсеке, а Елизар протиснулся на его место, к левому крылу.

– Вижу зеленый! – горделиво и с робостью объявил Елизар. Чего доброго, Зюмин его сейчас осадит.

– Принял зеленый! – серьезно ответил машинист.

Локомотив в этот момент миновал границу ограничения.

Перестук колес слился в торопливый ритмичный цокот. Встречные столбы за окном мелькали, точно лопасти вентилятора, вгоняющего в форточку колючий и упругий ветер. Пришлось поднять стекло. Стрелка на указателе скорости подползла к цифре «140» и тянулась выше.

Елизар таил восхищение. За годы работы в поезде ему множество раз доводилось мчаться с приличными скоростями, но, признаться, он впервые встречался со скоростью лицом к лицу. Когда любой предмет впереди вырастал на глазах и через мгновение уносился в хвост поезда.

– Жмем сто сорок, а кажется, будто шестьдесят, честное слово! – в упоении воскликнул Елизар. – Только что столбы шибче бегут, верно?

– Ты что же, детка, сигнал светофора пропустил? – ехидно спросил Зюмин.

– Ах да! – испуганно спохватился Елизар и взглянул на контрольный светофорик. – Желтый был.

– Был… – усмехнулся Зюмин. – Такой «был» знаешь чем может обернуться? – Зюмин сбросил скорость.

Потянулись редкие разбросанные домики окраины поселка, зарывшиеся в весенние сады, потом пошли безлюдные улицы… Скоро станция, но остановка там не предусмотрена. На блеклом деревянном вокзале мелькнуло и название станции – Лисички. Зюмин намеревался на скорости проскочить разъезд, где частенько придерживали пассажирские поезда. Но не удалось…

– Сто девятнадцатый, сто девятнадцатый! – ворвался радиоголос дежурной по дистанции. – Лисичку проследовали без замечаний. А на разъезде обождите маленько.

– Что так, милая? – обиженно возразил Зюмин. – И так с графика слетели.

– Пропустим два нечетных состава, дядечка. До выходного, – ответил радиоголос. – Потом и вам дорожку открою.

– Всегда ты так, милая, – миролюбиво проговорил Зюмин в микрофон, надеясь уговорить дежурную. – Я проскочу до Разуваевки хорошим ходом.

– Не могу. Там еще двадцать третий скучает, очереди ждет, – и щелкнула в микрофоне, точно улетела.

– Вот стерва! – обернулся Зюмин к Елизару. – Каждый раз на пассажирском отсыпаются. За товарняк они премии получают, а мы жди.

Тем временем рельсы ушли вправо, приглашая поезд на запасной путь.

– Что случилось, шеф? – Федюня появился из машинного отсека. – Споткнулись?

– Ты вначале доложи, как положено! – в сердцах огрызнулся Зюмин. Его можно понять: гнал, вырабатывал график – и на тебе, все коту под хвост…

Федюня не стал спорить, показывать характер, а четко и бесстрастно доложил о состоянии двигателей.

– Ну хотя бы тут все в порядке, – Зюмин вывел состав на боковой путь разъезда, остановился и выключил тягу. – Приехали…

Елизар ерзал на своем месте и думал, не убраться ли ему к себе, пока остановка. Ничего он своим приходом не добился. Да и настроение у Зюмина подпорчено, а тут еще он со своим долгом ввалился. Елизар выглянул в окно. Лес был так близко, что можно считать иголки на ближних соснах, толстые стволы которых тяжело входили в землю, точно литые колонны…

Зюмин обернулся, тяжело глянул на Елизара. – Откуда? Из леса? – Елизар махнул рукой и скрылся в глубине вагона.

– Чудак человек, – проворчал он. – Ты что же думаешь, я тебе долг не верну?

Елизар молча отстранил железный табурет, шагнул к двери.

– Погоди, – мягко остановил его Зюмин. – Что ты, на самом деле? Кто ж такие тыщи в дорогу берет, сам подумай? Магазин в Ручьях я назубок знаю, от него проку никакого. Лишние деньги нам ни к чему, только и взял, чтобы поесть. А будут лишние, сам знаешь, пивные на каждом углу стерегут.

– И не стыдно?! – искренне удивился Елизар. – Двадцать рублей всего и должен… Мужик ты или кто? Чтобы двадцатник карман оттопыривал?

Тут Федюня посчитал за обязанность вступиться за честь своего начальника. Он захлопал широкими ладонями по тощим ягодицам и покачал головой, с презрением оглядывая Елизара от фуражки до ботинок.

– Тоже мне! – воскликнул Федюня. – Ситуацию надо знать. У Зюмина свой досмотрщик имеется. Она его на перроне стережет. С обыском. Думает, как раньше было, зайцев з локомотиве катаем, а заработок – в загашник.

Елизар ответил недоверчивым взглядом, отмечая про себя, что брови у Федюни имелись, только очень светлые, и на конопатом лице совершенно пропадали.

– Скажешь тоже, зайцев… Куда их тут определить? Не то что зайца – воробья не провезешь, темнотища.

Федюню такое суждение заело, и стерпеть это не было возможности.