Поезд для Анны Карениной

– В гостинице. Два номера. С ним еще охранник, я уже говорил. В номерах установлены прослушки. По просьбе мужа, заметь. Слушает наш агент. Он и жену возит.

– Полное доверие, значит, – пробормотала Ева.

– Полное. Сегодня есть кое-что по электронной почте, смотри. Сдается, похоже, наша дама. Придет вечером в номер.

– Ладно, – вздохнула Ева. – Берусь. Конкретно по этому делу. Давайте всю информацию.

– А ударим-ка по чаю с вареньем от радости такой! – хлопнула в ладоши Зоя.

– Да, хотела спросить. Что это с банком делается? А чай я не буду, спешу. И так дома не была три часа. – Ева присела на край стола.

– Ты что, и телевизор не включаешь? У нас страна без правительства и президента уже четвертый день.

– А куда все подевались? – Ева сдержала зевок. – На кого тогда работаем, агенты государственной безопасности, а? Борцы невидимого фронта...

– На кого мы работаем, узнаем в ближайший месяц. Но перспективы фантастичны. Помнишь, я показывала тебе поделенную авторитетами Россию? Ты еще тогда про убийство Самосвала сказала. – Зоя заваривала чай.

– Ты что, хочешь сказать, что эти бандиты захватят власть? – возбудилась Ева.

– Не отвлекайся, – подошел к ней Аркадий, – занимайся своим делом и возьми аванс, раз уж ты согласна работать с нами. А власть будет у тех, у кого будут деньги и информация. Деньги, может, бандиты и поимеют как-то, хотя до промышленников им далеко. А вот информацию – дудки.

Он достал из кармана пачку сторублевок и протянул Еве.

– Ты знаешь, что значит «шибанулась»? – спросила Ева, вертя в руках деньги.

– Это значит, повредила себе мозгушник, – невозмутимо заявил Аркадий.

– А это... Стируха?

– Стерли – значит, тебя уволили или убрали. Сленг.

– Бочка?

– Выгодное место.

– А галька на Красной – это Красная площадь?

– Чебурекаешь, приобретаешь контуры, вылупляешься, то есть уже соображаешь.

– А ты откуда все это знаешь?

– Прикидываюсь, крокодилю, интернечу и тусуюсь.

Специалист, – похвалила Ева.

Поздно вечером дождь все еще продолжал лупить по окнам. Отстрельщик сидел в темной комнате – свет выключил и смотрел на светящиеся стекла с движущейся пеленой воды. В комнату рядом постучали.

Хрустов оделся в специальный костюм – синтетические брюки и водолазка с пришитыми изнутри карманами. Под водолазкой была майка и кобура с ТТ. Тщательно зашнуровал кроссовки, бросил у двери ветровку и лег в обуви на кровать, подложив руки под голову. Он ждал неприятностей.

Дима открыл дверь, впустил к себе в номер маленького роста женщину, тщательно закутанную в плащ и длинный блестящий платок с бахромой. На глазах – большие черные очки. Женщина вошла и застыла у дверей. Дима не спеша расстегнул на ней плащ, снял платок, потом стал на колени и сдернул с ног туфли на каблуках. Плащ был почти сухой. «Подъехала на машине к самой гостинице», – подумал Дима, обхватывая ладонью маленькую ступню.

Ирина Акимовна прошла, неуверенно ступая, к столу, села, тяжело оперевшись на спинку стула, и сдернула очки.

– Извини, – сказал Дима, взял ее на руки и понес к кровати, – ничего не могу с собой поделать. Пока я тебя не попробую...

Женщина дернулась, освобождаясь, и вдруг взвизгнула, размахивая руками как попало. Дима от неожиданности выпустил ее из рук и схватился за глаз. Он подумал, вытирая брызнувшие слезы, что Ирина бросится к двери, но она наступала и продолжала бить его, замахиваясь изо всей силы. Дима улучил момент и тоже слегка шлепнул ее по лицу. От этого Ирина просто завыла, бросилась на него всем телом, они упали на пол.

– Ненавижу!.. Не смеешь! – В ход пошли острые коленки.

Дима, скрывая улыбку и прищурившись пострадавшим глазом, закрывался локтями, потом стал подыгрывать ей и вскрикивать. Через несколько минут ему это надоело, он отнес дергающееся и подвывающее тело на кровать, связал руки, навалившись на Ирину, поборолся еще немного с ногами, потом порвал всю одежду, слегка отшлепал ее по голой попке, перевернув на живот. Он почувствовал сильное желание, когда женщина заплакала, и занялся ею всерьез. Ирина кричала, кусалась, стонала...

Он так устал, что, когда наступила тишина, даже задремал, отключившись на пару минут. Женщина рядом повернула голову и смотрела на него, голого, огромными глазами на залитом слезами лице.

– Класс, – прошептала она, и Дима проснулся.

– Кофе будешь? – спросил он.

– Нет. Развяжи меня.

Дима встал, прошел к небольшой кухоньке и вернулся с ножом. Постоял немного над Ириной, играя ножичком, и заметил, как напряглась и тяжело задышала под ним женщина.

– Повторим? – спросил он, проводя острием лезвия по животу от пупка вверх.

– Нет, отпусти меня. Пора.

– Не отпущу, – сказал Дима, повернул ее и перерезал веревку. – Я должен с тобой поговорить.

– Не надо со мной говорить, все в порядке. Я ничего не спрашиваю. – Ирина задумчиво разглядывала порванную в клочья одежду. – Я приду завтра в это же время. Поцелуй! – Она села, закрыв глаза, и подставила еще мокрое от слез лицо.

– Нет, – сказал Дима, садясь рядом. – Послушай, это важно. Я не тот, за кого себя выдаю. Я не редактор издательства.