Поезд для Анны Карениной

Ольга прошла сомнамбулой еще несколько шагов, потом с ней случилась истерика. Дима оборонялся лениво, но умело. Размахивая руками, стараясь достать ногтями ухмыляющееся лицо, дергая ногой в попытке ударить его ногу, крича и плача одновременно, она все время видела, словно в очерченной рамке, его насмешливое лицо с налетом скуки.

В четверг вечером наконец был задержан Пеликан. Он не сопротивлялся, при задержании с готовностью изобразил на лице сильное удивление, обмахивая круглые глаза длинными ресницами. При себе имел набор необходимой одежды, зубную щетку, магнитофон, множество дискет и магнитофонных кассет. Было понятно, что мальчик собрался бегать долго и с удовольствием. Высказал просьбу: осторожно обращаться с магнитофоном и запрятать дискеты так, чтобы не размагнитились. После чего был помещен в камеру следственного изолятора, добрел покорно до койки и заснул немедленно, как только прилег, крепким спокойным сном.

В пятницу утром Карпелов не стал его допрашивать, а поехал на Востряковское кладбище проводить в последний путь застреленного неизвестным снайпером крокодила Пикассо.

Карпелов прошелся в летнем спокойном утре между могилок, читая надписи на памятниках. Он уже знал, когда и где именно собираются похоронить крокодила, поэтому присел на скамейке, разглядывая небо над собой в редких просветах свежих листьев: ветра почти не было, деревья иногда передавали друг другу легкое дыхание, чуть шевеля ветками.

У свежевырытой могилки неподалеку завтракали могильщики. На ручках лопат, воткнутых в землю, висели их куртки. Рано было еще, но уже жарко.

— Щас набегут папарацци, — уверенно проговорил один, — шакалы. Не похороны, а чистое шоу.

И вдруг запел высоким красивым голосом.

Другой могильщик флегматично смотрел перед собой остановившимся взглядом усталого человека и жевал.

Карпелов повернул голову на звук шагов. Он мог узнать служивых сразу, с одного взгляда. Трое в штатском. Один, постарше, явно высокого чина. Карпелов встал и пошел к ним навстречу, чтобы предупредить вопросы могильщикам.

Как-то сразу набежал народ, наверное приехали одним автобусом. Карпелов безошибочно вычислил суетливую парочку журналистов, хотя они еще не раскупорили свои сумки.

— Ребята, — обратился Карпелов к незнакомым коллегам, — вы знаете, кого здесь будут хоронить? Крокодила.

— Не крокодила, а свинью поганую, — ответил один из троицы и пнул, словно в обиде, подвернувшийся камешек.

Карпелов вдруг уловил себя на том, что совершенно не собирается с ними препираться, более того, ему очень захотелось пронаблюдать их реакцию.

Журналисты распаковались и защелкали фотоаппаратами. Кто-то из родни банкира достал камеру. Молоденькая девушка с огромным венком белых цветов на шее смотрела куда-то в сторону. Карпелов проследил ее взгляд и увидел, что между могил несут длинный узкий гроб. Все оставшееся до небольшой потасовки время он смотрел только на трех служивых, с удовольствием отмечая сначала удивление — заметили гроб, потом быстренькое совещание — спросили у ближайшего родственника девушки, кого хоронят. Ответ был вполне подходящий, потому что троица встала неподвижно, одинаково сложив руки перед собой и сцепив их, наблюдая перемещение гроба. После слов девушки с венком: «…ты был самый гордый, самый зеленый, прекрасный, как первобытная природа», троица проявила легкое беспокойство и общими усилиями открыла гроб дорогого дерева.

После чего один из них немного подрался с девушкой-журналисткой и отобрал фотоаппарат, второй побежал за ее напарником, петлявшим зайцем между могил, а старший открыл всего крокодила, осмотрел его внимательно, став на колени, потом неожиданно для всех опрокинул мертвую рептилию в яму и продолжил обследование гроба, простукивая его и отдирая кое-где обшивку.

Образовалась небольшая куча свалившихся на него в праведном гневе людей, провожавших крокодила в последний путь. Девушка с венком визжала и топала ногами, уже бежал «родственник» с веревкой вязать хулигана, но после выстрела в воздух из табельного оружия куча распалась, наступила тишина. Стрелявший оправлял одежду, сидя на земле. Карпелов выплюнул сладкую травинку, подошел к нему и помог подняться.

— Я предупредил! — повысил голос Карпелов, видя, как наливаются гневом немолодые, с набрякшими веками глаза.

Подоспевший запыхавшийся напарник стрелявшего развел руками. У журналиста был припасен велосипед.

В машине у кладбища Карпелов показал свое удостоверение, а ему показали записку: «Пикассо хоронят в пятницу утром на Востряковском». Карпелов был немногословен, скупо описал похороны собаки породы доберман по кличке Чико, но ни слова не сказал о задержанном шустром Пеликане. Они расстались почти друзьями, Карпелов шел к своей машине, сдувая с лица пушинки тополей. Подхваченная ветром, взлетела и запуталась нелепым украшением в зеленых листьях засвеченная пленка.