Поезд для Анны Карениной

Когда щелкнул замок двери, Пеликан напрягся и затаил дыхание. Отстрельщик не вошел в комнату сразу, сначала включил набираться ванну, разобрал рюкзак, потом только отцепил Пеликана от трубы, не глядя на него. Пеликан открыл было рот, но вовремя удержался от вопроса, прикусив губу, чтобы не улыбнуться. Нос отстрельщика Хрустова опух и изрядно увеличился в размерах.

— Свободен, — буркнул отстрельщик, раздеваясь.

— А куда я пойду? Меня же первый милиционер загребет и тогда уж точно посадят на полную катушку! До этого я так, вроде хулиганил помаленьку. А теперь — побег. Спасибо вам.

Хрустов заперся в ванной, Пеликан поставил чайник, быстро, стараясь не шуметь, подставил табуретку и пошарил рукой на навесных полках над входной дверью. Он достал оружие Хрустова и понюхал тяжелый холодный ствол. Очень довольный собой, положил пистолет на место, створки, чуть пискнувшие, закрыл, табуретку убрал и пошел на кухню приготовить чего-нибудь горячего.

— Пеликан! — крикнул Хрустов из ванной. Пеликан вошел. Отстрельщик лежал в пене и смотрел на него повеселевшими глазами.

— Потри спинку, раз ты тут околачиваешься. — Разноцветные пузыри лопались на желтой мочалке.

Пеликан присел на край ванны и взял мочалку. Он открыл было рот, чтобы поинтересоваться для приличия, как прошла операция, раз уж Хрустов повеселел, но был схвачен крепкой ладонью сзади за шею, совершил в воздухе переворот и через секунду плюхнулся в пену спиной на Хрустова.

— Ну вот что, мальчик, — Хрустов зажал его голову рукой, Пеликан разевал рот, задыхаясь; он дергал ногами, взбивая цветные пузыри, — скажи-ка мне честно, зачем ты взял мое оружие?

Пеликан как только мог сильно замотал головой из стороны в сторону.

— Не брал, значит… — Хрустов встал, вышел из воды и пены, волоча за собой Пеликана полузадушенным котенком. Он подошел к двери. Ему не нужна была табуретка. Нашарив рукой на полке над дверью свой пистолет, укутанный в шарф, Хрустов Пеликана отпустил, и тот шмякнулся на пол мокрой кучей.

— А зачем ты сюда лазил?

— Я только хотел узнать, убили вы ее или… — Сидя на полу, Пеликан потирал шею. Наливался кровью намотанный на ухо тампон.

— Вот так вот, да? Узнал?! Пеликан пожал плечами.

— Ну что за день такой! — воскликнул Хрустов, меряя большими шагами коридор, разбрызгивая лужи. — Как ты это узнал?! — закричал он, нависая, голый, над Пеликаном.

— Дуло понюхал, — прошептал Пеликан, Съежившись.

— Так, спокойно, — погладил себя по животу Хрустов, — спокойно. Я должен помыться, отдохнуть пару часов, потом уйти по делам. Куда прикажешь тебя деть, если ты во все мои тайники суешь свой клюв?!

— Ну не знаю, — задумался Пеликан. — Я могу в принципе позвонить друзьям и найти, где отсидеться.

Хрустов вошел в кухню через десять минут, в пижаме:

— Я решил так. Оставайся у меня сколько хочешь. Чуть позже я придумаю, как тебе из этой ситуации выбраться. Из дома не выходить. Если сюда ворвутся и тебя возьмут, скажешь — попутали, не того из больницы выдернули.. Ври что хочешь. Но если ты еще раз сунешь свой…

— Клюв, — подсказал Пеликан.

— …в мои вещи или мои дела, скажешь кому-нибудь про меня, просто намекнешь!

— Я понял, — радостно сообщил Пеликан, — я тут пельмени сварил из пачки и салат сделал! Хрустов устало выдохнул и сел за стол.

— Начни с крокодила, — предложил он, подвигая к себе тарелку.

— Его звали Пикассо, — вдохновенно начал Пеликан, — но начать лучше с добермана по кличке Чика.

И Хрустов задержал вилку с пельменем на полпути.

— Не ложися на краю, придет серенький волчок! И ухватит за бо-чок! В серый лес поне-сет, колыбельку не най-дет и положит ночевать на еловую кровать, а на ней так колко спать… — пела тихо Муся, раскачивая кроватку и глядя с любовью на стоящий рядом журнальный столик. Ненавязчиво, просто чтобы напомнить о себе, пробили часы девять раз.

Спали близнецы, спала Ева рядом на тахте, в соседнюю комнату была открыта дверь, там спала Далила и хмурила брови во сне. Илия и Кеша ушли гулять: утро было отличное, ветреное.

На журнальном столике расположились впритык друг к дружке: два кекса с изюмом, один торт со взбитыми сливками и желе под прозрачной пластмассовой крышкой, три надкушенные колбасы — разные, открытая упаковка йогурта, вповалку лежали персики и виноград, сдобные булочки, большой кусок сыра в дырочках и золотистая копченая рыбина.

А чайники — большой и маленький, заварочный, — стояли на полу.

К девяти утра Карпелов знал, вернее, почти точно знал, где живет Ева Курганова, теперь Ком-лева, уже седьмой день замужем и имеющая детей. Троих. Что с этой информацией делать, Карпелов еще не решил. Просто так, без подробных инструкций и донесений, засаду у нее дома на Хрустова не сделаешь. Он ждал звонка Января, пил кофе и слушал тишину. А когда Январь позвонил, Карпелов разрешил себе оттянуться и, не дав тому сказать ни слова, сообщил все, что узнал про Курганову.

— Понятно, — обиженно протянул Январь, — как узнали?