Поезд дружбы

Сотник взглянул на лицо девушки, лежавшей на асфальте, повернулся к Скарабе и выкрикнул:

– Придурок! Надо было пропустить автобус.

– Ты не особо язык-то распускай, Влас. Я тебе не зачуханный срочник.

– На автобусе были какие-нибудь опознавательные знаки?

– Красный крест.

– Отлично. Валим отсюда быстрей, и предупреди всех, что никакого автобуса мы не встречали, так как в основном двигались по проселочным дорогам, понял?

– Понял!

– По местам! Вперед!

Колонна уже из трех машин пошла к столице. Сзади остались догорать трупы врачей и девчонок из медицинского колледжа, спешивших на помощь таким же, как Лютый, Скараба и их подельники. Они хотели выполнить свой долг, все были добровольцами. Никто не заставлял их ехать к Зареченску, сами вызвались. Вот и получили благодарность.

Лютый достал телефон, но не спешил воспользоваться им.

Бровчук спросил:

– Надо начальству звонить?

– Да. А что сказать?

– То, о чем говорили. Вали все на нацгвардию и урода Городича, не обеспечившего подчинение бригады. Иначе не отмазаться.

Лютый нажал кнопку вызова и тут же услышал знакомый голос:

– Жив?

– Жив!

– Лучше бы ты сдох в Зареченске.

– Но обстановка там…

Микович оборвал сотника:

– Да мне плевать, что и как сложилось в Зареченске. Главное в том, что сделали вас экстремисты как пацанов малолетних.

– Во всем виноват Городич…

– Без фамилий, недоумок! У тебя остались люди?

– Да.

– Много?

– Половина сотни будет.

– Жду тебя на прежнем месте. Ты понял? Твоим уродам ехать не домой, а в лагерь!

– Понял.

– Ну а мы у кафе поговорим. С тобой кто едет?

– Мирон, Тарас и Олесь.

– Им из машины не выходить, внедорожник загнать за здание. Ты в форме?

– Так точно!

– Тогда тоже жди за зданием, не рисуйся перед кафе. Как понял, Лютый?

– Понял.

Высокопоставленный чиновник временного правительства выключил телефон.

Боевики, слышавшие разговор, переглянулись.

Безобраз проговорил:

– А чего начальник нас за кафе загоняет? Или решил выслать туда ликвидаторов, чтобы по-тихому мочканули нас? За кафе как раз удобно.

Лютый повернулся к нему:

– Если Микович хотел бы нас завалить, то не назначил бы встречу, а приказал бы двигать в Гольно. На первом же посту дорожной милиции нашу тачку расстреляли бы. Или завалили бы всех по одному, ночью. А у кафе или за ним незаметно убрать нас не получится. Значит, поживем еще.

– Но бабки точно накрылись. А какая жизнь без них?

– Радуйся, если жив останешься. Бабки ему подавай! Старые запасы достанешь, если что. Только чую, что не понадобятся нам деньги.

– Как бы сами должны не остались, – проговорил Бровчук.

– Вот это верно. – Сотник согласно кивнул. – Долг отрабатывать надо. Но посмотрим. Главное, я доложился. Пока доедем до места, пройдет время, глядишь, Микович и успокоится. – Лютый достал очередную сигарету, прикурил и задумался.

Не доезжая кафе, он приказал остановить колонну, подозвал к себе заместителя и сказал:

– Я связывался с Миковичем.

– Представляю, как он орал.

– Чего теперь об этом? Микович приказал остаткам сотни двигать прямо в лагерь.

– Не заезжая домой?

– Ты что, Богдан, оглох? Приказано сразу же ехать в лагерь.

– И что там делать?

– Пока не могу сказать. У меня встреча с ним, тогда узнаю все.

– Слушай, а нас не заманивают в лагерь, чтобы там примерно наказать?

– Перестань. Никто нас не тронет. Да, с бабками, скорей всего, облом выйдет, но трогать не станут. Потому как нужны мы новой власти. Сами чиновники свои белые, холеные ручки марать не желают, всю грязную работу нам спихивают. А уберут нас, кто тогда будет порядок в стране наводить?

– Интересно, что за Конституция в нашей стране, если ее половина населения не воспринимает?

– Ты это серьезно?

– О чем?

– О населении?

– Ну, извини, не так выразился.

– Вот именно, что не так. Законы наши не желают исполнять москали да изменники. А значит, не место им в стране. Народ поддерживает новую власть, выступает против террористов, сепаратистов, москалей.

– А чего ты мне лекцию решил прочитать? Меня убеждать не надо.

– Так просто. В общем, проходите площадку у кафе без остановки и двигайте в лагерь. Я с хлопцами подъеду. Скажу, что за дела. Ясно, Богдан?

Скараба кивнул:

– Ясно!

– Запомни, мы автобуса с медиками не видели.

– Не поверят. Может, скажем, что видели, но уже сожженный?

– А что? – Лютый погладил подбородок. – Это мысль. Получше той, что якобы мы грунтовками к столице шли. В этом не было никакой необходимости.

– Вот и я о том же.

– Лады, пусть будет так. Сначала, встретившись за Каровском, мы слышали пару разрывов, потом, когда подъехали к месту происшествия, увидели развороченный, сожженный автобус и обгоревшие трупы. На такое способны только сепаратисты. Так и будем говорить. Бойцов предупреди, чтобы пели как один.

– Сделаю.

– Давай! Следуй впереди, я за грузовиками.

Колонна перестроилась и пошла к столице. «Ниссан», ведомый Бровчуком, заехал за здание кафе и там остановился. Лютый приказал всем находиться в автомобилях, сам же вышел во двор и прошагал к углу кафе, откуда хорошо была видна стоянка.