Поезд из Венеции

Его теща работала гардеробщицей в том же заведении.

— Мой дед, — продолжала Доминика, — кончил жизнь в нищете: каждую неделю обходил своих детей, чтобы выклянчить у них немного денег… Он и умер на бегах в Сен-Клу, как говорят, от разрыва сердца, но я почти уверена, что от недоедания…

Кальмару приходилось действовать ловко и осторожно. Надо будет выбрать в следующий раз то, что особенно прельщало Доминику. Он попытался восстановить в памяти отдельные фразы, которые случайно роняют женщины в разговоре, вспоминал витрины, перед которыми жена особенно любила останавливаться.

Жюстен выждал две недели. Придя домой в понедельник, он ничего не сказал, но постарался придать лицу веселое выражение.

— Ты снова играл, Жюстен?

— Т-с-с! — таинственно пробормотал он, косясь на детей.

И позднее, уже в постели, пояснил:

— Зря я в прошлый раз рассказывал при них, как мне достались эти деньги. Хоть я и не считаю этот способ заработка аморальным, но лучше, чтобы они не слышали о деньгах, добытых с такой легкостью.

— Ты опять выиграл?

— Немного.

— Сколько?

— Достаточно для того, чтобы доставить тебе завтра приятный сюрприз.

Так, мало-помалу, он выдумывал себе порок, создавал порок-алиби, как он это называл.

— Кажется, я предпочла бы обходиться без сюрпризов.

— Послушай, Доминика, неужели ты считаешь нормальным упустить деньги, которые сами идут тебе в руки, деньги, которые никому не принадлежат, деньги вполне законные?

— Я тебе не раз говорила, что я думаю о скачках.

— А разве ты никогда не покупаешь билеты национальной лотереи?

Он нашел подходящий аргумент. Почти еженедельно, отправляясь за покупками, Доминика приобретала лотерейный билет и смотрела потом по телевизору таблицу выигрышей, держа этот билет в руках.

— Я ничего не выигрывала.

— Как же! А тысячу старых франков четыре года назад?

— После того, как за несколько лет накупила билетов больше, чем на тысячу…

— А если бы ты выиграла сто миллионов?

— Такое бывает только во сне…

— Однако каждую неделю кто-нибудь выигрывает такую сумму по национальной лотерее, не говоря уже о других лотереях.

Но до поездки в Венецию он и сам рассуждал так же, как Доминика.

На этот раз он подарил ей машину для мытья посуды. От радости у нее на глазах выступили слезы.

— Я знал, что ты это хотела. Ведь не секрет, что каждый вечер из-за мытья посуды ты опаздываешь на восьмичасовую телевизионную передачу. Отныне мы будем смотреть ее вместе.

Они укладывали детей в постель незадолго до восьми часов — это было на обязанности Жюстена — и проводили большую часть вечера у телевизора.

— Как мило, что ты подумал об этом… Но ты не будешь больше играть, дай слово! Сколько ты поставил?

— Как всегда, пять франков…

— А на прошлой неделе ты не играл?

— Проиграл пять франков. Тем не менее за три недели у меня получилось тысяча триста франков чистой прибыли.

— Твои коллеги знают об этом?

— Мой клиент не хочет, чтобы я об этом рассказывал. Ведь если узнают другие, появится конкуренция.

— Кто он такой?

— Я тебе о нем никогда не говорил, некий Лефер…

Так, за какую-то секунду он придумал имя человеку, который в его рассказах мало-помалу обретал жизнь.

— Чем он занимается?

— Закупает товары для спортивной секции большого парижского универмага… Крупное предприятие… Если какой-нибудь товар хорошо расходится, значит, ему предрешен сбыт во всей Франции.

— Почему же он имеет дело с тобой, а не с Шалланом? Ведь ты, кажется, занимаешься только закупками за границей…

Опять пришлось импровизировать. Да еще рискуя допустить промах, произнести фразу или слово, которые нельзя произносить, которые могут повлечь за собой другие вопросы, а на них, быть может, не удастся ответить так, чтобы все выглядело правдоподобно.

— В первый раз, когда Лефер пришел к нам на авеню де Нейи, он искал новинки для английского универмага, на который он тоже работает. Естественно, что его направили ко мне. Тогда он стал ко мне обращаться и дальше. Конечно, Шаллан от этого не в восторге…

— Ты восстановил его против себя?

— Совсем нет. Все образовалось. Время от времени я его привожу.

— Лефера или Шаллана?

— Конечно, Лефера… Если ты будешь все время меня перебивать, я никогда не кончу. Итак, я сказал, что время от времени я привожу Лефера в кабинет к Шаллану, более внушительный, чем мой… Ну, а этот напыщенный дурак счастлив, что может похвастать своим баром, предложить аперитив. Он ведет себя с Лефером так, будто это его клиент, а я — только случайный посредник, который освобождает его от некоторых забот…

Да, получалось уж очень сложно. И Кальмар понимал, что дальше будет еще сложнее, что он должен быть всегда начеку и поступать, а особенно говорить, с крайней осторожностью.

Настроение у него опять испортилось. Первые покупки порадовали его — ему даже казалось, что он разорвал некий заколдованный круг, в котором долгое время был заключен.

Конечно, он мог иметь теперь небольшие карманные деньги, в которых никому не надо было отчитываться. И если бы пришлось объяснить, почему от него попахивает алкоголем — а теперь Кальмар пил аперитив регулярно утром и вечером, — к его услугам был Лефер.